Эйвели. Часть вторая
Много друзей нашёл себе Ислисин в роду Ирдильле, особенно среди отважных львят. Также стали друзьями его благородный Этерту и благодеятельный Иври, к нему особенно привязался эу и часто приходил послушать учений его и помочь в трудах его. И случилось так, что был день, и спустился Ислисин в сад, где Иври наставлял учеников своих, и пришёл, и нашёл его, окружённого многими эулиен, что внимали ему. Тогда же увидел Ислисин, как запуталось солнце в ветвях, наполненных зеленью и цветеньем, и на многие лучи разбился свет его, и упал тот свет и сошёлся на кудрях и плечах одной эу, что была среди внимавших Иври. И от света того ослеп Ислисин, и вмиг пропали для него все голоса, и осталось лишь пение птиц, и исчезли все запахи, и наполнился сад величием благоухания своего, и всё, что ни было вокруг, исполнилось торжеством жизни и священной песней её, её же слова узнал эу в сердце своём. И смотрел Ислисин на эу в сиянии солнца, и заметила она взгляд его и подняла глаза свои. Тогда же всё вернулось на круги своя, и очнулся эу от прекрасной грезы своей, и стыд сошёл на него и многое смущение. И так был Ислисин растерян, напуган и смущён, что бежал прочь и сердце своё успокоить не мог. Была та эу из предела Оленьего рода и наставлялась у Иври, ибо всему живому откликалась душа её. Звали её Рэйé [Rēyé], и светлой была душа её, и сердце её было чистым, ибо нежность и сострадание нашли свой дом в нём и на камне Любви утвердили крепость свою. Потерял Ислисин покой свой, и не мил стал сон ему, и еда не в радость. Лишь Рэйе видел он в любом проблеске Света, лишь её одну искал взгляд его. И обошёл эу весь Дом свой и нашёл предел Рэйе, и следил за ней, таясь и скрываясь, будто само дыхание его могло спугнуть эу и рассеять видение его. Но не стало Ислисину лучше, ибо тысячами солнц просиял восторг в груди его, и стало ему тесно, и рвался он вон смехом, слезами и криком радости. Тогда же пришёл Ислисин к Эликлем и у неё, госпожи рода своего, просил наставления, и горести свои открыл ей и спросил её, как быть. Эликлем же велела Ислисину оставить страх свой и всякую робость, и прийти к Рэйе и открыться ей. До того же, чтобы не испугать и не смутить юную эу – привлечь внимание её доброй беседой или подарком. И в ещё большем смятении ушёл Ислисин от Эликлем, ибо столько слов единовременно рождалось в горле его, когда смотрел он на Рэйе, что разом вставали все они комом, и ни одного из них не мог он вымолвить. Стал тогда эу искать, что подарить девушке, чем порадовать глаз и сердце её, что поднести ей. Но не было у Ислисина ни золота, ни камней, ни украшений, достойных честнейшего Света и чистоты Рэйе. И опечалился эу, и сокрушён был. И в отчаянии своём пришёл Ислисин в сад и в тени его опустился на землю, и голову руками обхватил своими. Тогда же заметил он меж цветов чудное сияние и драгоценный блеск, и поднял глаза и увидел самодовольного жука, каких эулиен называют и́ералли [íeralli], а люди зовут бронзовками. Только что завершил господин жук своё восхождение на вершину цветка и притаился в бутоне его, вкушая аромат его и блаженство. Солнце же было щедро на лучи свои, и разомлел господин жук, и повисли многоуставшие лапки его, панцирь же крыльев его отливал изумрудом и сверкал подобно огранённому камню. Вот что увидел эу, когда поднял глаза свои. И вскочил Ислисин, и схватил жука, и изъял его из неги блаженства его и спрятал в ладони своей. Тогда же случилось Рэйе проходить мимо, и увидела она эу и замедлила шаг. И некуда было спрятаться и скрыться несчастному Ислисину, и не смог он родить и слова, но протянул жука Рэйе и разжал ладонь свою. И засверкали крылья господина жука, ибо очнулся он, сбитый с толку, и завертелся, и никак не мог понять, где он. Затем вдруг увидел господин жук Свет Рэйе и замер в восхищении, ибо прежде от цветов и травы не поднимал он взгляда, ныне же сам Свет склонился над ним. И засмеялась эу, и пришла в восторг от совершенной красоты одеяния сверкающего толстобокого господина, и склонилась над ладонью Ислисина и любовалась подношением его, ибо сочла его великолепнее всяких камней и злата. И приняла Рэйе подношение эу, и осторожно взяла жука и на самый высокий и прекрасный цветок водрузила его, и так при жизни распахнулись перед жуком прежде часа его врата Эйдена, и мир и покой вошли в изумрудное тельце его. Рэйе же смеялась и благодарила Ислисина, ибо никто и никогда прежде не одаривал её столь изысканно и щедро. И вспыхнули огни смущения на лице Ислисина, и оттенили цвет глаз его, и не смогла Рэйе отвести взгляд от эу, и так в молчании родился смех их, что был рождён облегчением и великой радостью – он же и соединил эулиен, и приняли они осторожно руки друг друга.
И был день амевиль Ислисина и Рэйе исполнен радости и громкого смеха, и ликовали Олений род и род Золотое дерево, а с ними вместе и весь Светлый Дом, ибо никто не остался в стороне от совершенного счастья влюблённых эулиен, соединившихся в тот день в светлом праве Любви своей. Тогда же сама Эликлем вознесла хвалу отважной бронзовке, и Финиар соблагословлял её. Тогда сложил Ислисин о господине жуке хвалебную песню, что покрыла его блистающей славой и над многими из достойных героев вознесла его. Так называется песня та – «Песня к бронзовке», и есть эта песня один из ярчайших примеров гимнов Любви и прославления Божией воли, что были записаны когда‑либо на эмланте.
И был день вскоре по амевиль любящих, и предстали Ислисин и Рэйе перед Финиаром просить разрешения его оставить Светлый Дом ради человека и вместе отправиться послужить ему. И было позволено им. Тогда пришли Фанханден и Элрельта и вместе с Ислисином построили корабль для него и Рэйе, и в изумрудные паруса нарядили его, что отливали золотом и бронзой живого изумрудика[1] по роскоши благородной ткани их, его же, корабль свой, нарекли эулиен «И́рли э́раиль» [Írli érail`] – «Звонкий изумруд», и благословлён он был Финиаром на доброе плавание своё. Тогда оставили Ислисин и Рэйе Светлый Дом и отплыли, дабы послужить людям. За ними же пошли многие эулиен, которых отпустили от всех родов, чтобы стали они народом Керникевиль, народом Ислисина и Рэйе, и также взяли они корабли многие и отплыли на них. Так прежде годы и годы странствовал народ Ислисина, следуя за «Звонким изумрудом» и служа людям, и увёл эу народ свой от кары арели и зла людского, и затем утвердил процветание его на многих землях подзаконного мира, куда привёл он свой народ и благословил его в добрых трудах. От него же и под его молитвой и рвением поднялся народ Керникевиль и продолжился от Ислисина и Рэйе.
Много подвигов славных и светлых стоит за всесветлейшими Ислисином и Рэйе, но более всего преуспели они в утешении. Великой стеною встали они против отчаянья человека и многих горестей его, и каждого брали в кокон Света своего, и там отчаявшийся обретал свои крылья. Благословен их Свет соединённый, и лёгок ход корабля их. Да будет ветер благосклонен к парусам «Ирли эраиль» и милостиво море, над которым летит он! Tiy a, oh Moáldari Ídremen, Áyiar Íl`tankán, ni rétarnumtil` im térlentil` kanmáriene, kevh térlent móe, ki ev el`Íl` ínehin tehsúral` ü térlen Tíig.[2]
Ek il`h térlen, ke islérntenal`
Líl`enen, ámenane Líei!
Líe r/dánirun íeh im ev el`péliarnen Íl`min!
Hi móē yamét mor ten péliarnen![3]
[1] Íeralli – бронзовка на эмланте также имеет дословный перевод – живой изумрудик. Прим. И. Коложвари
[2] Ты же, о Всеблагой Творец, Величайший Мечтатель, не оставь и направь влюблённых, как направляешь всех, кто в Свете своём встал на путь Твой! (эмл.)
[3] Тот светел путь, что разделили
Сердца, соединённые Любовью!
Любовь – корабль их, и в парусах Надежда!
Я всех зову под эти паруса! (эмл.)
