Эйвели. Часть третья
И был день, когда не минуло ещё и двух полных лун над маленьким Тильдэ, и омрачился Свет его, ибо по колдовскому ритуалу открылся мир арели глазам маленького эу, и увидел он зло в глаза и стал угасать, ибо сама тень явилась ему (2) … И велико было горе семьи его, и никто не мог помочь Тильдэ. Тогда же вспомнили Айбин и Нарду пророчество, что прислала Затворница им прежде рождения сына их, что быть Тильдэ спасителем Света, если прежде сам он не потеряет его. И в великом страхе пришли Нарду и Айбин к Финиару и молили его сказать им, как быть, ибо с каждым часом слабел Тильдэ, и Свет эулиен оставлял его. И велел Финиар всем эулиен рода своего собраться у постели Тильдэ, и пришли эулиен Оленьего рода, рода Щита, рода Ирдильле и Золотое дерево, и встали на колени, и взялись за руки, и Финиар с ними, тогда же молились они всем родом единовременно и сердечно об исцелении Тильдэ, и дети, и юные эулиен, и старшие из них, и тихая песнь‑молитва их звучала во всём Светлом Доме. С Эйвели же сомолились и все эулиен Светлого Дома, преклонив колени и умоляя о Тильдэ, и так поднялась песнь эулиен до самых врат Эйдена и до самого престола Божиего, и услышал Создатель беду народа надеющихся и горю их и просьбе их внял милостиво, а потому по молитве соединённой рода маленького эу – исцелён он был, и Свет эулиен, Свет сердца его и жизни укрепился в нём, и развеялась тьма и колдовское наваждение арели, и исцелился Тильдэ по молитве народа своего, что объединился ради его спасения, оставив все дела свои. Так был спасён Тильдэ и утверждён в Свете, а вскоре благополучно перешёл под опеку отца и матери, когда третья луна взошла над ним, и вернейшей Любовью и заботой родителей своих был Тильдэ окружён светло и крепко, да исполнится пророчество Октруин Затворницы в срок свой, мы же ожидаем от Тильдэ светлейших дел и доброй улыбки его! Господь наш милостивый, Господин Садов, давший имена всему живому, услышь же моление наше: да не омрачатся улыбки родителей наших, и да не посрамим и мы их сиянием улыбок своих до скончания времён, положенных Тобой!
(2) есть между эулиен великий страх тени, происходящий не только от её противления Свету. Говорят, что Владыка или силы его самого древнее и много ужаснее – могут во снах приходить тенью и губить спящих, забирая их в страхе или подчиняя своей силе и воле. И смертные, и эулиен порою не просыпаются после снов, куда удалось войти такой тени, или просыпаются, потеряв душу. Смертным в те ночи снятся греховные сны, эулиен же видят саму тень – мать греха, и бывают ослаблены страхом. Не может тень прикоснуться к ребёнку. Так говорят, ибо Свет родителей и его рода защищает его до своего срока. И поэтому имя должно быть дано эу до первого сна, чтобы тень не имела над ним силы. Тень коварна, но редко приходит в обитель, ибо Свет Светлого Дома пугает её и не пускает к спящим. Но в тревогах, печалях, скорбях и сомнениях находит она брешь в сердцах эулиен и так приходит к ним, как и ко всем спящим. И каждый эу сам волен выбирать себе защиту: Вера, Любовь или Надежда, – их не так уж много. Удел же стоять против всякой тени – удел господина Светлого Дома. В том долг его днём. В том долг его ночью. Ибо никто не знает, когда и к кому придёт тень, прельстившись чистотой души и сердца.
В то же время пришла Эликлем к возлюбленному мужу своему и нашла его, обессиленного молитвой за Тильдэ. И склонилась над ним, и подняла его, тогда же увидела она седину в кудрях Итерлена, ибо время одолевало его, хоть и не причиняло вреда и не касалось красоты его, взятой им прежде, когда решил виэ стать Итерленом. Вспомнила тогда Эликлем о природе мужа своего и не могла понять, как выбрал её всемогущий виэ, пребывающий всем и всюду. Тогда же спросила Эликлем мужа о том, и вот как он ответил ей: – Et bráytal` Íl`terlen. Ev el`tám el`ílim hi nírturual` me Fíniári im Ein‑Maríi. Náen amemtírtenal` híol térlenirt ín`ni Íl`i im ráhu hi líetal` íeh. Hi líetal` Élkaritē, tóe daórai kémē, efér no bráytal`, líetal` Sédbiē im Élivienē, ke bráytenal` adūnai. Ov ērái bráytal` tiy. Im éah herkérital`. Mo herkérital` im hi ni ifh íl`menē, im tórnaē, kowb áytertil` te, ke ténderal`. Hi íniral` tíig Il`, hi evhítal` nói im no ímhetal` híen éahi, evhítal` míik rúhai ékem mayndú, móē él`renē, lítenē im fádah`ē, ev nóel` ántorial` hi éle mo im íl`reiftal` eráh`, kél`ye ifh eférli. Arm, ev el`Éydén, hi vol` vhéi, ke illártal` wrha tíenen hímeni. Hi vol` élueni, ke évmetental` kowb ti im íldaril`tal` tíig térlenirt. Isúlahii íl`tllii káylahol hi íyenal` ra el`shále me tíil`. Hi vol` p`híl`eni, ke áleytenal` kowb ti, im hi séndaynivtal` tíen il`máti. Efér tiy línal` ret Éydénol – tam íe rétarnumtal` íne, átu línal` wer tími. Im hi árnumal` mo im iyrétal` ret ékem, ke vol`óyli terh vol` imh, kowb ífhil` éeh gun wer tíil` íl`madi im Íl`i Et bráytal` Íl`terlen, ek tiy amráninne ín`ni íl`hil`e.[1] И ужаснулась Эликлем, и восхитилась. Тогда же спросила она, не тяготит ли Итерлена выбранная им доля, ибо, изменив природе своей и отказавшись от неё, потерял он и прежнее право, и много свобод, и власть, равной которой нет нигде и ни у кого, потому как никто не может быть всем и всюду единовременно, полно и единовластно, являться всем и частью всего, силой, знанием и Волей сотворившего и поименовавшего мироздание. Итерлен же ответил ей: – Hi ni nör, ke úrahoal` whra míil`, efér éah ísmurtal` hórnnē víē. Hi ni kahórt áyrem, ke vol` im míik ánum ke evá. O hi nör éne – nih émwomen úrahenē, nih véllen, nih Irím, érkeh él`re ev móē el`éahen ni tánakonal` hem íne, átu ev el`retén wer tíil` – áuh ni sed mayndúrē, ev el`retén wer tíil` – níe im íne támu. Ée hi derégal` íl`mami éah óyli derítal` yéltarē amkáni ev el`meynismun mayndú, o hi vol` imvírnuital` Líel` im íyenal` me niv`h. Hi Íl`terlen. Nih éul im nih víe, o ek, kíol tiy amráninne íl`hil`e. Nerén háol, ée, Íl`tankán im íl`tankántal` mayndú, ókon Líē, ek áyai el`tám íne.[2] И поклонилась тогда Эликлем мужу своему и исполнила ифхёлье над краем платья его. Тогда же Любовь указала им, и над уставшим миром вознесла их, и не пожелали любящие, чтобы история их Любви заканчивалась именем Фьихлие, а потому упали соединённые в Свете в объятья друг друга, как падают две капли в благодатное лоно отца Океана, и легли как муж с женою в час, когда загорелась на небе звезда Измаиль.
Сотни лет влача груз судеб своего народа, на исходе тысячелетия в подзаконном мире стал Финиар Эйвели ощущать гнетущую слабость. Труден для него делался каждый шаг и любое движение, иногда и вздох давался ему с трудом. Но гнал от себя всесветлейший дурные мысли и не оставлял своего труда, взятого прежде. Однако со временем ему не сделалось лучше, но, наоборот, сила рук стала отказывать эу, и каждое движение превратилось в жестокую битву. Тогда же стал Финиар замечать, что едва поднимается он от ложа ночного соследования, уже прибрано в его покоях, и дела, отложенные им для труда – завершены, и книга прочитана, и яства стоят у его изголовья вместе с прохладной водой. Долгие дни размышлял Всеспрашиваемый, кто мог так служить ему, оставаясь не уличённым в своей службе, и сам себе не мог ответить. Но всё повторялось снова и снова, и кто‑то исполнял за Финиара те из его трудов, что ныне ему так тяжело давались.
[1] Так родился Итерлен. В самом начале я наблюдал за Финиаром и Эин‑Мари. Они привлекли мой взор своим Светом, и вскоре я полюбил их. Я полюбил Элкарита, твоего старшего брата, когда он родился, полюбил Седби и Эливиена, что родились позднее. А потом появилась ты. И мир изменился. Всё изменилось, и я не имею слов и разумения, чтобы описать то, что случилось. Я увидел твой Свет, я принял его, и он стал моим миром, стал мне дороже всего мироздания, всех моих сил, умений и вечности, в нём позабыл я обо всём и обрёл больше, чем имел когда‑либо. Прежде, в Эйдене, я был ветром, что играл с твоими волосами. Я был цветами, что расцветали для тебя и радовали твой взор. Верным лучиком солнца я следовал по траве за тобой. Я был птицами, что пели для тебя, и я наслаждался твоим смехом. Когда ты ушла из Эйдена – сама жизнь покинула меня, ибо ушла с тобою. И я оставил всё и отрёкся от всего, что было или могло бы быть, чтобы иметь возможность находиться рядом с тобой, чтобы стать Итерленом, который живёт твоей улыбкой и Светом. Так родился Итерлен, которого ты зовёшь своим мужем (эмл.)
[2] Я не знаю, что погибло со мной, когда мир потерял прежнего виэ. Я не помню теперь, что было, и мне неведомо, что будет. Но я знаю одно – ни тысячи смертей, ни правила, ни Закон, никакая сила во всех мирах не удержала бы меня, ибо в разлуке с тобой – ничто не имеет смысла, в разлуке с тобой – нет и меня самого. Быть может, я погубил целый мир или разорвал тончайшую нить в полотне мироздания, но я был принуждён Любовью и последовал за ней. Я – Итерлен. Не эу и не виэ, но тот, кого ты называешь мужем. Ради этого, возможно, Создатель и сотворил всё, ради Любви, которая больше самой себя (эмл.)
