Экзамен

Пришлось согласиться, и свернув в ближайший переулок, чтобы не оказаться на пути наших друзей, мы отправились бродить по городу, внимательно вглядываясь в лица прохожих, прислушиваясь к звучащей вокруг, зачастую нецензурной речи и стараясь обращать внимание на разные мелкие детали. Скоро сложившийся накануне благожелательный и улыбчивый образ Владимира почти полностью сменило его же крикливое и безразличное лицо, жаждущее лишь удовлетворение самых простых, что бы не сказать примитивных, потребностей.

Реклама, то и дело бросающаяся в глаза или достигающая ушей, успешно призывала молодежь поедать по выгодной цене фастфуд, запивая его только колой, не забывать делать ставки в Фонбет и не упустить возможность взять на выгодных условиях кредит в банке, чтобы приобрести новейший смартфон или что‑нибудь ещё более крутое. Иногда можно было услышать даже призыв повышать образование. Речь здесь, как правило, шла о курсах, где можно было научиться так или иначе делать деньги и может быть даже достичь высочайшего уровня развития, уподобившись молодым и безумно богатым героям нового времени.

Ая остановилась, и некоторое время смотрела на огромный и яркий рекламный экран, где вальяжно расположился один из таких идолов. Молодой блогер поучительно вещал, обращаясь к своим замершим от восторга многочисленным поклонникам, излагая убогим языком свои столь же убогие соображения.

– Боже мой! – тихо пробормотала Ая, – Ты видишь и слышишь это, Алекс? У них же совершенно пустые глаза, в которых лишь зависть и одновременно умиление… Кажется я начинаю понимать, чего боялись наши комиранды. Ведь эти детки, следуя за свои божком, способны совершать страшные вещи, не имеющие ничего общего с человечностью. И не столько потому, что им постоянно навязывают примитивные, потребительские ценности, сколько потому, что они явно не получили в детстве заряда человеческой любви. И за всем этим стоит не просто западная культура, но хорошо продуманная стратегия уничтожения человечности, агентами которой становятся их многочисленные соплеменники. И что самое страшное, у этого кошмара нет видимой и достойной альтернативы.

В глазах Аи было столько боли, что я невольно поёжился и поспешил высказать свою, более оптимистическую точку зрения.

– Мне кажется, ты не учитываешь шанс, который уже есть у этих людей.

Ая, внимательно и удивленно посмотрев на меня, спросила:

– Ты о чём?… И спустя несколько секунд добавила – Ты про ЦНЖ что ли?

Я кивнул, не торопясь озвучивать свои соображения и полагая, что Ая уже поняла, что я имел в виду.

– Хотелось бы верить… – медленно произнесла моя замечательная спутница, – а Надежда красивая… – добавила она вдруг задумчиво. – Ты согласен?

– Знаешь, Ая, вопрос красоты… лучше обсудить за столом. Как ты насчёт того, чтобы перекусить?

– Только не фастфуд и не кола! – с кривой улыбкой произнесла Ая.

Мы, не торопясь, обошли целый ряд ближайших заведений, но ни одно из них не привлекло ни кухней ни интерьером. Я уже подумывал о том, чтобы вернуться в гостиницу, когда Ая вдруг предложила поехать в центр к Тастемиру.

– А что, там неплохое кафе, и если мы случайно встретим нашего искусствоведа, это будет выглядеть вполне естественно.

Я сразу согласился и, заручившись одобрением Нолии, мы отправились к «храму» очень современного искусства.

Здесь практически ничего не изменилось, разве что музыка стала ещё более шумной и не вполне различимой за однообразным буханьем бас‑барабанов. В экспозиционных залах, по которым мы прошли быстрым шагом, Тастемира не было, и мы направились в кафе. В полупустом помещении царил густой кофейный аромат вперемежку с менее выразительным, но тоже соблазнительным запахом корейки, томившейся на углях в большом открытом в сторону обеденного зала очаге. Мы с Аей невольно уставились на повара в ослепительно белом и с красной от жара физиономией, который замер в ожидании момента, когда можно будет извлечь на блюдо очередную порцию мяса.

– Вот его и следует заказать! Это я вам как профессионал рекомендую.

Весёлое лицо Тастемира, вошедшего вслед за нами в кафе, не выражало ничего, кроме спокойного предвкушения вкусной трапезы. Маленькая Надежда, почти скрытая за мощным корпусом искусствоведа, выглядела хмурой и озабоченной. Её тревожный взгляд быстро пробежал по залу и остановился на Ае, которая в этот момент подняла руку, приветствуя вошедших радостной улыбкой.

– Ну вот, а мы вас искали. Все залы обошли. – Сообщила Ая.

– Это Надежда, – представил Тастемир свою спутницу, – моя верная подруга и соратница. Не могу назвать её профессии, поскольку осталось мало областей, в которых она не является специалистом. Я бы сказал, что у Надежды талант к творчеству.

При этих словах Тастемир нежно обнял смутившуюся и заметно зардевшуюся девушку за плечи, как бы демонстрируя недосказанное об их отношениях.

Корейка оказалась настолько сочной и ароматной, что некоторое время мы молча предавались чревоугодию. Когда тарелки и бокалы опустели, Тастемир, лицо которого стало серьёзным и озабоченным, заговорил медленно и негромко.

– Нам, похоже, нужна ваша помощь, ребята. Если бы ситуация сложилась иначе, мы бы даже не заговорили с вами о другой, главной стороне нашей жизни. Она достаточно опасна и требует большой осторожности. Правда и это не всегда помогает…

– Как, например, сегодня? – вдруг спросила Ая, – Но вас, слава багу, отпустили!

– Откуда вы..? Хотя, что это я! Забыл о ваших удивительных возможностях… Так вы видели!

– Да. И совершенно случайно. Заметив, что вас куда‑то везут, мы постарались проследить за машиной. Потом дождались, пока вас выпустили, и отправились сюда, надеясь, что и вы здесь появитесь. И вот, не ошиблись.

Ая умолкла, в ожидании продолжения. Тастемир ещё некоторое время тоже молчал, видимо решая с чего начать своё вынужденное откровение. В кафе между тем становилось всё более людно. Посетители заняли все столы и все барные стулья и теперь шумно переговариваясь между собой.

– Нужно уходить, – тихо произнёс вдруг Тастемир, – поднимемся на верхний уровень.

Встав из‑за стола, мы двинулись к выходу. Задержавшись у барной стойки и расплатившись за обед, мы на лифте поднялись на крышу выставочного центра, где, как оказалось, тоже расположилось летнее кафе. Места было много и столики стояли свободно, на значительном удалении друг от друга.

Заказав особый травяной чай, который порекомендовал Тастемир, мы некоторое время смаковали ароматный напиток со сложным вкусовым букетом.

– Здесь нас, скорее всего, никто не услышит, поэтому мы можем поговорить откровенно. – Сказал негромко Тастемир, оглянувшись при этом на Надежду, словно в поисках подтверждения с её стороны.

– Я не уверена в этом. – Неожиданно твердо заявила его маленькая спутница.

– Девушка права, – Мягко пропел в моих ушах голос Нолии, – и вам лучше пересесть ближе к краю платформы. А подслушивающая система, – очень, кстати, эффективная, – минут через пять, я думаю, выйдет из строя из‑за случайно ошибки одного из операторов.

– Всё‑то ты знаешь! – пробормотал я, переглянувшись с Аей, которая тоже, конечно, слышала нашу советчицу.