Элен

Поль – мальчик, который выпрыгнул из окна, был свидетелем изнасилования матери на глазах у его отца, после убили родителей, пока он в шоковом состоянии прятался в шкафу. Для подростка такая травма была нестерпима, и он неоднократно пытался покончить с жизнью, чтобы воссоединиться с родителями. Рядом с ним нельзя было оставлять колющие, режущие предметы и вообще что‑либо, чем он мог бы себе навредить.

Элен подходила к раненым одному за другим, меняла перевязки, бельё, кормила, поила – ухаживала за ними целый день, без остановки и поймала себя на мысли, что за всё это время не вспоминала о Джоне ни разу. Глаза слипались от усталости, хотелось есть и принять душ, лечь и уснуть, чего больше хотелось – даже было трудно разобрать. Уже был второй час ночи, когда Анна подошла к ней:

– Элен, тебе надо поесть и лечь спать, – коротко и без эмоций сказала девушка. – Завтра ты в первую смену, не задерживайся, и на кухне тебя ждёт еда.

– Да, спасибо. Я поняла, – так же спокойно ответила Элен. – Я найду дорогу в столовую, благодарю, – заметив, что Анна хотела предложить её провести, Элен опередила девушку.

– Вот и отлично. Поторопись. Завтра рано вставать, и утром всегда много работы. Да и когда их мало, этих дел, – чуть улыбнувшись, Анна пошла в своём направлении.

«Что же с Джоном, как он? Сейчас поем и загляну к нему. Интересно, он меня узнает, когда очнётся? Как отреагирует?» – мечтала она о встрече с Джоном, уже жуя свою порцию еды. Крошки упали на фартук, и Элен увидела, что вся её одежда в пятнах крови, лекарств, еды и гноя. Весь день она не замечала грязи, только сейчас стала рассматривать себя. Подойдя к зеркалу над умывальником, она увидела уставшую, сонную женщину. Но глаза её горели и были полны сил и уверенности. «Странно, как такое может быть?» – подумала Элен. «Кругом разруха, а у меня на душе покой и стабильность, можно даже сказать, радость», – поймала себя на мысли Элен. Она также осознала, что думает по‑русски. За все годы иммиграции с ней это случилось первый раз. Пожав плечами, она было собралась искать Джона, но встретила доктора Гюстава в дверях.

– Идите спать, Элен, быстро. Вам сегодня уже рано вставать. Если я вас увижу у Джона, можете собирать вещи и уходить туда, откуда пришли. Вам всё понятно? – взглядом он указал ей на коридор, ведущий в её палату. – Не мешайте ему, Джону сейчас нужен покой, а не бурные переживания. Не будьте такой эгоисткой и подумайте о нём. Дайте солдату шанс выкарабкаться, – отрезвил Элен доктор. Эти слова, как ни странно, успокоили Элен.

– Я всё поняла, доктор, хорошо. У меня только одна просьба к вам – пожалуйста, держите меня в курсе его дел. Я не появлюсь у него до тех пор, пока вы не разрешите, я обещаю. Только можно мне о нём справляться? – умоляла Элен. Доктор Ричмонд одобрительно кивнул и быстро удалился. В комнате Элен приняла душ и, не успев дотронуться до подушки, уснула.

***

Три месяца в госпитале пролетели незаметно. Элен работала, отдавая всю себя, за что все пациенты полюбили её и быстрее шли на поправку. Выполняла самую разную работу: мыла, убирала, делала перевязки и даже ассистировала на операциях.

– Элен, хочу сказать, что наши раненые, все до единого, души в вас не чают. Не ожидал, что вы так отнесётесь к работе. Простите, что был груб с вами и не верил в ваш профессионализм. Правда, не все девчата рады этой ситуации, – усмехнулся доктор. – Вы слишком хороши и в работе, и внешне. С этим надо что‑то делать… – не успел договорить врач, как Элен его перебила.

– Вы действительно в затруднительном положении, доктор Ричмонд, но я не знаю, как мне вам помочь, – в той же манере поддержала беседу Элен. – Вы тут главный, вам и выкручиваться.

И оба они улыбнулись. Обедая иногда вместе, они могли позволить себе шутки и отвлечённые разговоры. Доктор Ричмонд по возможности подстраивал время для совместного обеда, этим временем он очень дорожил. Разговоры с Элен его успокаивали и снимали напряжение. «И я попался на её удочку», – подумал про себя опытный врач.

– Я просто делаю своё дело, мне приятно видеть, как ребята выздоравливают, как к ним возвращается жизнь. Конечно, есть и трагичные ситуации, но один вернувшийся в Мир, стоит всех этих переживаний, – продолжала Элен. – А девочкам незачем меня не любить или бояться, я – им не соперница. У меня другие планы и желания. Так и передайте, – с искренней улыбкой сказала Элен.

– Вы меня обрадовали, Элен. Именно такой ответ я и хотел услышать.

– Как Джон, доктор Гюстав? Я могу уже его навестить? – остановила она главного врача в дверях.

– Он уже пришёл в себя, если можно так сказать, Элен. Но примете ли вы ситуацию такой, как она есть, и не будете ли строить надежд? Сможете ли смириться и не мучить ни себя, ни его, Элен? – строго посмотрев на женщину, спросил доктор.

– Я готова ко всему. Я просто хочу навещать его, ухаживать за ним, как и за любым другим здесь. Понимаете? – спросила Элен.

– Хорошо, идите к нему и отпустите Марию спать. Скажите, что теперь вы будете работать с ней в паре. Но я вас предупреждаю, Элен, без глупостей. Не навредите ему, да и себе тоже. Он не совсем такой, как все. Подумайте, прежде чем что‑то ему сказать, нужны ли ему воспоминания, принесут ли они благо.

– Я всё поняла, доктор, – уже на ходу проговорила Элен, торопясь в палату, где лежал Джон.

Запыхавшись то ли от волнения, то ли от быстрого шага, Элен зашла в комнату. Сердце так громко стучало, что она не услышала приветствия Мари. Несколько секунд она стояла у его изголовья, и бесконечная череда воспоминаний пронеслась перед её глазами, которые вдруг стали мокрыми. Вспомнив обещание доктору, Элен взяла себя в руки и поздоровалась с Мари, которая от удивления не нашлась, что сказать ей. Элен передала распоряжение главврача и отпустила Мари.

– Он хорошо поел, что необычно. Сейчас он набрался сил, и ему, возможно, будут делать операцию на следующей неделе. Доктор надеется поднять его на ноги. Хотя такую операцию ещё никто никогда не делал, – Мари побоялась, что может сболтнуть лишнего, и поторопилась из палаты.

Элен подошла к столику с приборами, рассмотрела их, обошла кровать и почитала табличку с назначениями, но взглянуть на Джона всё ещё не решалась. Боялась, что он её узнает, и это навредит ему, придётся отложить операцию – единственный шанс на спасение. Оглядываясь по сторонам, она ждала, что её позовёт кто‑нибудь из пациентов, но в палате стояла тишина спокойствия и умиротворения, что ещё больше заставляло Элен нервничать. «Очень странное состояние. Я же так ждала возможности побыть рядом с ним, поухаживать за ним. Почему же сейчас боюсь взглянуть на него?» – недоумевала Элен. «Быть может, боюсь, что он вспомнит меня и ему станет хуже? Или боюсь, что не вспомнит? Может, вспомнит, но не захочет со мной общаться, разлюбил?» – перебирая предметы, Элен услышала спасительный для неё призыв о помощи. Раненый, который лежал в другом конце палаты, еле слышно звал сестру. Элен, оставив назойливые вопросы в голове, подошла к нему и обнаружила, что отсюда можно было спокойно смотреть на Джона и не бояться встречи взглядов. Как и полагалось по инструкции, перед тем как оказать помощь, ознакомилась с важной информацией о больном.

– Что случилось, Жан? Чем вам помочь? – наклонившись к мужчине, спросила Элен.

– Кто вы? Я вас здесь не видел раньше, – приоткрыв глаза, спросил Жан.