Где дали безбрежные… Роман

– Опять же с помощью формулы. Преодолевая энергетические поля, можно переместить в миры не только физическое тело, но и информацию. Артём сегодня получит электронное послание от тебя. Так что – диктуй.

Потрясённая Стаська лихорадочно соображала. Легко сказать: диктуй… Правду открыть нельзя. Сочинить? С Артёмом этот номер не пройдёт, его не обманешь, всё дотошно проверит сам. Надо уехать куда‑нибудь далеко, чтобы он не смог добраться.

– Придумала! Наши бывшие одноклассники Никитины с экспедицией – сейчас в Якутии. Как‑то в разговоре с Артёмом я сказала, что такая экспедиция – моя мечта.

– Понял. Спрячем тебя пока в Якутии, – заставив девушку вспомнить необходимые подробности для правдоподобия письма, он отдал короткий приказ: – Приходи в себя, успокойся, накорми Санни. Я – к Мастеру сочинять послание.

– И маме!

Ян оглянулся уже на пороге:

– Артём это сделает лучше, сам, он найдёт слова, – и ушёл.

Стаська свалилась на диван. Впервые за последние два дня тревога разжала свои пыточные клещи и выпустила из капкана сердце. Временно. Передышка. А вдруг послание вызовет новые опасения? Нет. Теперь уже не так страшно. Неизвестность страшнее всего. Ведь хоть и далеко, но жива и здорова! Пусть сумасбродная и бесстыжая. Пусть ругают, но не сходят с ума.

В дверь вежливо поскреблись. «Санни, девочка моя!» – Стаська впустила собаку. Лохматая, ласковая, она ни о чём не спрашивала, будто всё понимала, просто любила эту непутёвую девчонку и жалела её. Хлюпая носом, устав крепиться, горе‑путешественница обняла пушистый тёплый комочек и заплакала. Санни, единственная свидетельница её слабости, лучше всех знала, что нужно делать. Она подняла свою лисью мордочку и, поскуливая, стала вылизывать мокрые солёные дорожки на щеках, как заботливая нянька, успокаивая неразумное дитятко. Её участие странным образом наполняло душу теплом, шершавый язык щекотал и смешил. Ну а смех, коли уж прозвучал, разгонит любые зловещие тени в два счёта.

Когда вернулся Ян, обе заговорщицы были готовы к новым ратным подвигам. Посуда перемыта, походное снаряжение в полной боевой готовности, рыжая копна непослушных кудряшек крепко затянута в узел на затылке. Ян оглядел их и расхохотался.

– На, читай. Прямое сообщение исключалось однозначно. Обратный адрес должен быть конкретным, не вызывающим подозрений. Пришлось создавать в сети якутский e‑mail и с этого электронного адреса посылать сообщение.

– А если Артём свяжется?

– Не выйдет. Закрыли доступ.

– Ян, я тут подумала, что если они из среды учёных, а формула в вашей лаборатории…

– Разумеется, – это было первое, что пришло им с Дарни в голову. – Мы с Мастером уже перебрали кандидатуры. Вне подозрений пока сотрудники самой лаборатории. Уж им‑то формула известна, они с ней работают. И если бы один из них нарушил секретность, охоты бы не было. Пока идёт охота, коды доступа к формуле не вскрыты.

– Значит, каждый посвященный под ударом?

– Да. Проблему безопасности Мастер взял на себя. Но в Академии должен быть человек, которого мы ищем, – разведчик. Ему необходимо завладеть секретной информацией любыми средствами. Например, через личные контакты. Нечаянно оброненное слово может послужить ниточкой, обрывки разговоров сложатся, как мозаика, в вычислительный инструмент… да мало ли? Учёных в Академии много, разве можно подозревать всех? А проверить?

Стаська слушала внимательно, а в голове всё крутилась мысль, что они ухватились за единственную версию, которая ничем не подкреплена. С чего взяли, что охота на формулу? Может, у пришельцев другое на уме. В детективных романах у сыщиков версий всегда несколько, и по ходу расследования каждая взвешивается и отметается, пока не останется одна, самая вероятная. Тягаться с профессионалами им, конечно, не под силу. Хорошо, хоть одна есть. Может, у них именно по ходу дела возникнут другие. Вот тогда…

– Не всех. В круг подозреваемых должны войти в первую очередь недавние сотрудники. Не успевшие получить доступ к секретной информации.

– Конструктивно мыслишь, – одобрил парень, наблюдая за Стаськиным лицом, склонившимся над листом бумаги. Глаза быстро бежали по строчкам электронного послания, голова удовлетворённо кивала. Тревожное выражение постепенно разгладилось, но брови так и остались сдвинутыми. – Таких у нас, пожалуй, трое… Одного ты видела. Арденн, он встречал нас на ступенях Академии, если помнишь. Три года назад он приехал из Кантара с рекомендательным письмом. Мастер взял его младшим сотрудником. Идеями не фонтанирует, но, кажется, честный малый.

– А мне он не понравился, – письмо сложилось пополам, потом ещё раз пополам, потом ещё… но голова так и осталась опущенной.

– Чем? – усмехнулся Ян, видимо, не очень доверяя девичьей оценке мужеского пола. Да ещё с первого взгляда.

– Трудно объяснить. Можешь называть это женской интуицией и даже посмеяться надо мной, но культурологи, изучающие окулесику, очень серьёзно относятся к языку глаз. Человек говорит и делает то, что от него ждут окружающие, а его глаза выдают его чувства, а иногда мысли и намерения.

Ян уже не смеялся. Он восстанавливал в памяти вчерашнюю встречу. Интересное наблюдение. С этой стороны взглянуть на младшего научного сотрудника ему и в голову не приходило.

– Ты изучала окулесику?

– Только факультативно, – Стаська, наконец, подняла голову и прямо встретила взгляд парня, пытаясь обнаружить в нём доказательство своей правоты. – Вот ты тоже видел меня первый раз, и в глазах у тебя было любопытство, а у него – разочарование и досада. Будто ожидал кого‑то другого.

– Это бездоказательно. Подозрение на уровне интуиции.

– Давай сходим в Академию с Санни, – горячо предложила девушка. – Она помнит след. Она связного определит по запаху.

– И что дальше? Ну, залает. Мало ли причин у маленьких глупых собак для лая?

– Она его узнает, – не унималась Стаська, хватаясь за рукав парня.

– Узнает. Но только спугнёт. У нас против него ничего нет, кроме интуиции. Какие у тебя аргументы? Глаза его тебе не понравились? Он тоже может ответить, что ты не в его вкусе, – рукав, кстати, не выдернул, несмотря на отпор.

– Тогда надо взять его вещь, чтобы Санни опознала. Втайне от него.

– Уже реалистичней. Если не опознает, то же самое повторить с другими «недавними сотрудниками». Хорошо ещё, ящик вчера перед поездкой спрятать догадались. Поела? – вопрос прозвучал как‑то невпопад. Будто не видно, что посуда давно помыта и убрана, а на столе – только сложенное квадратиком письмо. Впрочем, глядел он не на стол, а на отпущенный Стаськой рукав. Да с такой укоризной, будто тот не оправдал оказанного ему доверия. – Вставай. Пойдём на озеро?

– Пойдём.

Обойдя крылечко, Ян повернул за угол здания и распахнул небольшую простенькую калитку, о существовании которой девушка не подозревала. Санни первой прошмыгнула в неё и остановилась с той стороны, радостно размахивая хвостом в предвкушении прогулки.