Глубина резкости. Роман

– Есть приятная новость. Скоро мы начнём издавать фотоальбом Тёминых работ, наиболее удачных и отобранных нами для реализации. По этому альбому заказчики будут выбирать то, что им понравиться. Каждая фотография должна быть уникальной. Если кто не понял, объясняю: заказчики желают, чтобы точно таких же портретов, как у них, ни у кого другого не было. Поэтому в электронном виде каждый снимок должен быть строго в одном экземпляре. Никаких копий! После окончательной обработки я забираю готовый материал, переношу его на холст и передаю заказчику в электронном и отпечатанном вариантах.

– Я не могу экспериментировать с оригиналом, – возразил Артём. – Это неразумно. Всегда есть риск испортить.

– Логично, – согласился Меллер. – Без копирования не обойтись. Но суть от этого не меняется: у тебя не должно остаться ничего из того, что ты передаёшь мне.

– Мне такой подход совершенно не нравится, – сказала Анжелика. – Почему меня лишают возможности иметь собственный портрет?

– Ты его будешь иметь, но только в альбоме. Все участники фотосессий получат свой экземпляр. И вот тут мы подходим непосредственно к нашему изданию. Альбом будет среднего формата, глянцевый, в твёрдой обложке. Тематика – обнажённая натура. Я хочу, чтобы эта тема, то есть «ню», присутствовала в названии. Мой вариант: «Нюша». При этом «ню» можно выделить крупными буквами для наглядности.

– Классное сочетание! – саркастически заметила Анжелика. – Понятно, что «ню» – это обнажёнка. А что такое «ша»? Что‑то вроде «кыш»? Эй, голые, кыш отсюда!

– Что же тогда означает имя Паша, – спросила Карина, вновь приняв наивный вид. – Папа, кыш отсюда?

Меллер с тяжёлым вздохом покачал головой.

– Ох и заразы же вы! Для ясности уразумейте, что моё настоящее имя не Паша и даже не Павел, а Пауль. Теперь вернёмся к альбому. Ну, не смог я придумать другого приличного названия с «ню». Давайте назовём «Конюшня», если вас это устроит.

– А страницы будут стойлами, – тут же ухватилась за слово Карина. – Извините, но я не хочу быть лошадью.

Павел взглянул на Артёма.

– А ты что скажешь?

Окунев немного подумал и сказал:

– Мне кажется, что название должно быть во множественном числе, поскольку в альбоме будут фотографии разных женщин. Может быть, назовём «Нюшки»?

– «Печенюшки», – сказала Анжелика.

Предложенный ею вариант понравился всем. Меллер удовлетворённо изрёк:

– Принято! Значит, так: растягиваем название по всей ширине обложки, а «ню» выделяем другим цветом.

– Постой, – задумчиво произнёс Артём. – Я вспомнил вчерашний разговор с одной дамой на выставке. Он натолкнул меня на интересную мысль. Мы с ней говорили о глубине резкости.

– Как романтично! – воскликнула Карина. – Со мной ещё ни один мужчина не говорил о глубине резкости.

– Какое отношение это может иметь к названию альбома? – спросила Анжелика.

– Сейчас объясню. Представьте, что название состоит из квадратного печенья, из которого кусочки убраны таким образом, чтобы получились буквы.

– Так‑так! – заинтересованно проговорил Павел. – Мне это уже нравится. А причём тут глубина резкости?

– Буквы мы изобразим не плоскими, а полу‑боком. Как бы объёмно, – продолжал Артём. – Крупные вначале, они будут уменьшаться по мере удаления. Крайние буквы с обеих сторон должны быть читаемы, но в меру расплывчаты. Чем ближе к смысловому центру названия, тем чётче они будут становиться. И лишь само «ню» должно полностью находиться в зоне резкости.

– Отлично! – Меллер поднял руки, разведя их в стороны. – Что я говорил! Художник – он и есть художник.

За это опять выпили. Отламывая шоколадную дольку, Анжелика сказала Окуневу:

– Всё же мне не понятно, как мог возникнуть разговор с женщиной о глубине резкости. Чем у неё был вызван такой интерес? Она тоже фотограф?

Артём ответил с усмешкой:

– Нет, в фотографии она ничего не смыслит. Её внимание привлёк портрет зайца. Заяц был резко выделен среди нечёткого пространства. Женщина решила, что бедняга чувствует опасность и очень напуган этой мутной неизвестностью.

– Бедный зайчик! – сказала Карина.

– Заяц – он и есть заяц, – Меллер небрежно хмыкнул. – Чего его жалеть? Как говорится, зайцу – зайцево.

– Но он же не виноват, что родился не львом, – не отступала Карина.

– Каждый сам выбирает свою судьбу, – вдруг заявила Анжелика. – Кто сильно захочет, тот станет львом. Кто не захочет, останется зайцем.

– А ты, мой дорогой Пауль, как считаешь: может заяц при желании стать львом? – спросила Карина.

– Может, – сказал Паша. – Но только среди зайцев. Однако это лучше, чем быть зайцем среди львов.

На этом он объявил заседание закрытым.

 

 

* * *

 

Меллер поднялся и вышел из‑за стола.

– Мне пора. Дела не терпят отлагательств, – он взглянул на Артёма. – Проводи меня. Перекинемся парой слов. А девочки пока пусть ещё побалуются коньячком.

Анжелика окинула мужчин пристальным взглядом, а Карина не удержалась от ехидного комментария.

– Ну вот, что я говорила… – сказала она и потянулась к бутылке. – Давай, Анжелка, примем на грудь за понимание между женщинами.

Вслед за шефом Окунев вышел из студии. На крыльце Меллер остановился.

– Сейчас у тебя, Тёма, ответственный момент, – сказал он серьёзно. – Не упусти его. Девчонки непростые, но толковые. Проведи с ними пробную фотосессию. Не трать время на традиционные фотографии. Сразу займись тем, о чём мы сегодня говорили. Мне надо увидеть, что у нас из этого получится.

– Я всё сделаю как надо, – заверил Артём. – Пойду тормозну девчонок, пока они не набрались.

– Не спеши. Пусть набираются. Раскованнее будут. А ты этим обстоятельством воспользуйся. Раззадорь девок на пикантные сцены. Пусть покрасуются вместе и порознь. Ты у нас личность творческая, включи свою фантазию.

Артём слегка задумался, затем спросил:

– Насколько пикантными должны быть сцены? Меня интересуют границы дозволенного.

Павел нетерпеливо махнул рукой.

– Да нет никаких границ! Что взбредёт в голову, то и выкаблучивай. Главное, чтобы у тебя чуйка и техника оставались на должном уровне. Остальное – моя забота.