Готический роман. Призраки моих историй
«Вам следует увеличить свой словарный запас, а для этого нужно читать не только любовные романы», – однажды сказал одной моей знакомой писательнице один редактор, не прочитав и строчки из ее произведения, отчего я была в ярости.
Она никогда не страдала от любви к любовным романам, но почему‑то он решил, что она похожа на девушку, которая от них в восторге. Для меня такое заявление было возмутительным. Тогда я сказала этому страдающему лишним весом мужчине с редкими седыми волосами и сальным лбом, что ему стоит хоть иногда выходить из своей конуры на свежий воздух и научиться общаться с людьми, чтобы перестать мыслить штампами. Тогда, возможно, он сможет понять своим престарелым умишком, что женщины современности намного эрудированнее, чем он думает.
Не понимаю, почему он решил, что если она девушка, то читает только подобного рода литературу и априори пишет плохо. Еще бы попросил ее взять мужское имя как псевдоним, мотивируя тем, что только так книгу будут читать. Из‑за таких, как он, талантливым людям приходится страдать. Таким женоненавистникам не место в книжном издательстве.
Вчера разгребала ящики в письменном столе и нашла кучу исписанных страниц – множество начатых и забытых историй. Иногда что‑то приходит в голову и ты даже на минуту представляешь, что из этого может получиться нечто нереально крутое. Но потом запал пропадает и твоя рукопись летит в ящик или, что того хуже, в мусорную корзину. Эти истории тоже подобны привидениям, которые обречены до конца Вселенной находиться где‑то между мирами, им не суждено стать полноценным произведением, их дело никогда не будет закончено. Ты виноват в их участи, но не в силах ничем помочь. Момент упущен, идея мертва, и ее не реабилитировать.
А пару месяцев назад у меня был «кризис прозы», и я даже начала писать стихи. Их писать быстрее и приятнее, не чувствуешь себя обязанной. Ведь написание прозы может затянуться очень надолго, отчего ты постоянно казнишь себя, что не можешь закончить историю, хотя давно уже пора. Ты застреваешь где‑то на развязке. Но со стихами дела обстоят еще хуже. В одном из издательств мне сказали, что этого и так достаточно и их вообще мало кто читает. Не знаю, правда это или нет, но после такого заявления я вообще решила выбросить из головы мысль стать поэтом. И правильно, зачем прыгать из стороны в сторону, когда лучше направить все свои силы на что‑то одно, работать на качество.
Я чувствую глубокое уважение к людям, которые горят какой‑либо идеей, не распыляются на все подряд; к людям, которые нашли себя в каком‑либо деле и живут им. И я сильно злюсь, когда человек останавливается на полпути, довольствуясь маленькими победами, когда он может больше, намного больше. Это как раз и относится к моему отцу. Постоянно возвращаюсь к этой теме, потому что мне сложно понять его. Мне не все равно и ужасно обидно. Он просто застрял. Но даже в этом я увидела плюс для себя. Хоть это и эгоизм, но меня еще больше мотивирует мой отец, чувствую спортивный интерес обогнать его еще больше. Мы часто ссоримся, хочется постоянно вопить о том, что мы никогда не сможем друг друга понять. Но это не значит, что я не люблю его. Очень даже люблю, не меньше мамы. Жаль, что мы часто враждуем.
Моя мама Жаклин в такие моменты просто делает вид, что у нее много дел, и закрывается в кабинете, раскладывая по местам свои коллекционные штучки. Она собирает винтажные вещички с блошиных рынков. Кстати, к ней уважения у меня намного больше из‑за ее ярой страсти к своему хобби, ее горящих глаз, любознательности и желания во что бы то ни стало узнать историю той или иной вещи. Часто она перепродает свои сокровища коллекционерам и даже неплохо зарабатывает. Она находится в своей стезе и получает от своего дела удовольствие.
«Анетт не была сумасшедшей. Она часто впадала в меланхолию, плакала без особых причин и несколько раз пыталась покончить с собой, но сумасшедшей она не была. Она часто резала свои руки свой живот лезвием и смотрела, как кровь сочится из раны и струйкой бежит вниз по белью внутренней стороне бедер. В ее поведении была причина, и причиной этой являлся ее муж. Он был местным психиатром местным врачом и уже много лет лечил Анетт от странной загадочной болезни. Но по какой‑то неизвестной причине ей становилось только хуже…»
Одна из незаконченных мной историй, которые ждут продолжения. У меня частенько случались кризисы, особенно несколько лет назад, когда я рассталась со своим парнем. А ведь все было идеально, как в типичном романтическом фильме. А потом он просто исчез, оставив паршивое письмо, в котором была лишь одна банальная фраза: «Прости, я полюбил другую…» М‑да уж, мог бы и в глаза мне это сказать. Я бы сильно не разозлилась и ударила бы не слишком больно. Ну да ладно, слава богу, эта история в прошлом. Лежит где‑то на дне мусорной корзины, и я стараюсь о ней не вспоминать. В мире есть истории поинтереснее, с более ярким и захватывающим сюжетом. Например, более интересной историей стал мой хороший друг Мэттью. Мы с ним знакомы с самого детства, ведь в нашем спальном районе все друг с другом общаются. К нему мы еще вернемся.
Так, на чем я закончила? Ах да. Истории. У меня частенько случались кризисы в их написании. К сожалению, это доля каждого писателя. У всех когда‑нибудь случались дни, когда мысль не идет, ручка тебя не слушается, клонит в сон и просто хочется скомкать рукопись и сжечь, чтобы никто никогда не прочел столь бездарное произведение, родившееся без вдохновения. К счастью, муза посещает меня не реже, чем литературное забвение.
Я уже успела опубликовать несколько мистических рассказов, и получилось весьма недурно.
Мои истории появились благодаря прочитанному мной произведению под названием «Тринадцатая сказка» (англ. The Thirteenth Tale) Дианы Сеттерфилд, который был издан в Великобритании в 2006 году.
Мрачная, жуткая история, в которой присутствуют старый особняк и сумасшедшие владельцы в лице родных брата и сестры, вследствие инцеста у которых даже родились дочери. Вся история пропитана тревогой, страхом и мистикой. Ты буквально чувствуешь присутствие духов на каждой странице романа.
Я стала сравнивать главную героиню с собой. Девушка была влюблена в книги, с огромным трепетом и любовью относилась к ним, получая наслаждение не только от чтения, но и от прикосновения к их обложкам и страницам. У моего дедушки по маминой линии был свой книжный магазинчик в соседнем городе. Там продавались только подержанные книги, среди которых часто попадались тома с изъянами, вырванными листами, потертыми обложками. Но дедушка очень любил старые книги. Он говорил, что у них есть своя история. Когда я была маленькой, родители часто оставляли меня у него. Я могла часами бродить между книжных стеллажей, переставлять книги, листать их.
Каждой книге я придумывала свою историю. Например, у этой биографии Чарльза Диккенса с желтыми осыпающимися листами до этого был владелец, пивший много крепкого чая без молока (на страницах было много темных кругов от чашки), с жирными руками (куча маслянистых пятен на уголках страниц) и старой вредной недовольной женой, которая сама была очень чистоплотной и часто пилила мужа за его неряшливость и безобразное отношение к вещам. Однажды она так разозлила его, что он схватил книгу и бросил в нее, попав уголком в ее висок, отчего она тут же скончалась (уголок помят и испачкан засохшей темно‑бордовой жидкостью).
