Грешник

«Что же я делаю и чего на самом деле хочу?» – думала девушка, механически расстёгивая крючки на платье и развязывая пояс. Ощущение давящей тяжести наполняло её каким‑то иррациональным отупением. Платье с шорохом опустилось на мраморный пол. Отвлеченно девушка подумала, что стоит обнажённой перед мужчиной, которого знает всего пару дней. Но эта мысль промелькнула в сознании и тут же исчезла, не оставив после себя ни следа.

Анна легла в воду. Тело, против ожидания, не погрузилось на дно, а плавало практически на поверхности воды. Тяжесть сменилась невесомой лёгкостью. Вскоре вода перестала ощущаться. Анна вытянула руки и закрыла глаза. Казалось, что она парит в пустоте. Понятия верха и низа перестали существовать. Затем пропало и ощущение тела.

– Сосредоточься на том, зачем ты здесь, – услышала она голос Охотника.

Голос отдавался эхом в её голове, как в большом пустом зале.

– Через несколько мгновений ты отправишься туда, откуда будет сложно вернуться. Помни о своей цели и будь готова встретить своих врагов. Воля и осознание причины – твоё единственное оружие против них, – продолжал голос. – Ты сможешь победить и обрести то, что является твоим по праву. Оно ждёт тебя там, внутри. Настоящая ты. Вне мира, вне тела. Иди же и вернись собой.

– А теперь, девочка, тебе придётся умереть, – услышала она обычный и слегка насмешливый голос Охотника.

Сильная рука упёрлась ей в грудь, другая свинцовой тяжестью легла на голову. Секунда – и лицо скрылось под водой. Из глубины души поднялся безотчётный панический страх. Она попыталась освободиться, изо всех сил вцепившись в руки Охотника. Безуспешно. Воздуха в лёгких становилось меньше с каждой секундой. Через полминуты солёная вода попала сначала в её распахнутый в беззвучном крике рот, а затем заполнила лёгкие. Сознание девушки погрузилось в спасительную черноту.

Убедившись, что Анна перестала сопротивляться, Охотник проёел короткую литанию, воззвав к Окулусу, и погрузился в глубокий медитативный транс. Отныне он был лишь проводником чужой воли.

***

– Уродина бесполезная! Сколько мне ещё тебе сопли подтирать! Сидишь дома целый день, а жрать не приготовила! Знаешь же, холера, что я работаю, а с работы еле ноги домой волоку! – гремел в ушах голос матери.

Сегодня она была пьянее обычного. Видать, опять накатила с дядюшкой Джоном. Хорошо, хоть домой вернулась, а не осталась ночевать в таверне.

– Мамочка, прости. Я сейчас всё сделаю. Ты потерпи только немножко. Не ругай меня, пожалуйста.

– Какая я тебе мамочка, уродина тупая! – голос матери срывается на крик.

Взмах руки, резкая боль обожгла щеку. Ещё удар. Нечем дышать. По щеке катятся слезы. Боль, обида. Мама, за что? Что я сделала такого? Чем тебе не угодила? Я же люблю тебя! За что ты так?

Ответ очевиден. Ты родилась. Уродливый, забитый ребёнок. Вечная жертва. Никому не нужная и бесполезная. Матери не хватило смелости удушить тебя в колыбели. Теперь ты всю жизнь будешь платить за её слабость, так, Аннабэль?

Таким, как ты, ничего не должно доставаться. Тебя не должно было быть. Ты – досадное недоразумение. Мир вздохнёт спокойно, когда ты, наконец, сдохнешь. Это будет разумный и правильный итог.

А сейчас ты будешь готовить еду и убираться в доме, пока твоя мать пьяно храпит на лавке. Вот она – твоя доля, уродина!

***

– Дьяволово отродье! Всё, не как у людей! Ты их убила! Как мне теперь людям в глаза смотреть, а? Молчишь, демоница горбатая! – мать почти кричит, в её глазах читается явный страх.

Рука опять сжимается для удара, но разжимается обратно. Боится. Ты чувствуешь её страх. Кислый запах страха, смешанный с хмельными парами. Твоя мать боится тебя. Теперь ты не просто уродина, а опасный выродок. Дьяволово отродье. Из‑за тебя вы с матерью опять вынуждены начинать все сначала. Бедное жилище, презрение окружающих. Ты не должна была появиться на свет, Анна. Ты носишь в себе зло. Спрячь его поглубже и забудь про него. Будь как все. Будь жертвой, тогда мать хотя бы тебя примет. Бить не будет – и то хорошо.

Ты можешь сказать, что защитила вас обоих, так? Да только тебя никто не будет слушать. Ведь сказано же, что вся твоя сила от дьявола. Так святые книги пишут. А книги врать не будут. А уж что односельчане подумают… Уж точно хату спалят, а тебя с матерью на вилы подымут, коль узнают всё. Вот и молчи. Забудь про всё. Будь, как все. Будь безгласной уродиной, глядишь, всё и обернётся хорошо.

Вот, всё налаживаться начало. После того, как вас с матерью едва не убили, она от страха и пить почти бросила. На тебя не орет, даже книжки начала в дом таскать и грамоте учить. Хорошо же, правда? И ничего менять не надо. Так и живи. Забудь про Силу, не для тебя это – нищей уродины.

А какую книжку‑то мать принесла. Интересная. Про волшебника юного. На тебя похож – тоже дядя с тётей его не любили. Только вот попал он в школу магии и жизнь его изменилась. Сильным стал, друзья появились. И дядю с тётей он проучил, и за мать с отцом убитых отомстил.

Только это не твоя история, Анна. Какая тебе школа магии – нищей уродине? Тебе бы сидеть, да не высовываться. Тем более, что у волшебника того сила была светлая и добрая, а у тебя… Тьма могильная. Только на разрушение и способна твоя сила, только жизни отнимать. Забудь про неё. Живи просто, книжки читай и рукоделию учись. Для такой уродины, как ты, Анна – это единственный выход.

***

– Слышь, уродина! Сюда иди! Да не бойся ты так, чай, не тать подколодный! – гремел в ушах хрипловатый баритон.

Это Рольф, сын местного кузнеца. Могучий детина, в свои неполные шестнадцать имеет фигуру и силу взрослого мужчины. Только вот разумом Спаситель обделил. Говорит прежде, чем думает, да и смекалкой не блещет. Партия незавидная, все деревенские девки его стороной обходят. Вот и вяжется ко всем, кто отпор дать не может. Главное – не реагировать, мимо пройти. Вдруг повезёт, и он отстанет.

– Я к кому обращаюсь, страшилище? Небось, и глухая ещё.

Главное – не реагировать. Идти, куда иду. Не останавливаться, может, и повезёт. Время ещё не тёмное вроде, да и до деревни недалеко.

– Стой, сучка! Кому сказал! – он почти догнал.

Сильный. Крепко держит, вырываться бесполезно. Да и кричать тоже. Не услышит никто. А если и услышат, то точно связываться не будут. Как же противно всё‑таки! Но всё закончится. Главное, не сопротивляться, а то ведь и побьёт еще. Он же с одного удара дух вышибет. Сильный, зараза! Вот бы, как тогда! Чтоб глаза вскипели и вытекли. Нет. Дура! Не думай об этом! Все же узнают, маму убьют и меня. А ещё и дом сожгут. Нет, ни в коем случае об этом не думать.

***