Холодное блюдо
Мы оба замолкли, обдумывая эту фразу.
– Тебе надо поспать. – Было приятно говорить эту фразу кому‑то другому. Тишина.
– Он ел чизбургер с перцем халапеньо.
– Я закажу себе бургер и поговорю с Дороти. Что‑нибудь еще? – Тишина.
– Поговори с Омаром. Он поехавший на голову, но знает свое дело. – Тишина. – Ну что, скучаешь по мне?
Я рассмеялся. Когда я повесил трубку, ко мне подошла Вонни с тарелкой дымящихся панкейков.
– Я подумала, что только так ты сможешь поесть. – Она расслабилась и прислонилась к стене. В фартуке и с забранными волосами она казалась самим воплощением амишей. – В твоей жизни слишком много женщин.
– Это хорошо или плохо? – спросил я в перерыве между жеванием.
Вонни смотрела в свою чашку кофе. У нее были огромные глаза.
– Зависит от женщин. – Я кивнул и продолжил жевать. – Наверное, это так сложно. Я не знаю, как ты справляешься.
– Ну, такое происходит не каждый день – бегать по пятнадцать километров на рассвете, триста раз приседать… – Она фыркнула от смеха, извинилась и прижала руку к лицу.
– Как тебе панкейки?
Я сделал глубокий вдох.
– Прекрасно, спасибо.
– Я слышала, что раньше ты пек панкейки в виде животных, – хитро улыбнулась Вонни.
– Ты говорила с одной из женщин в моей жизни.
– Да, это правда. Я узнала о тебе много разного, пока она на меня работала.
Я кивнул, раздумывая на этим «разным», и взял последний панкейк.
– Мы договаривались так: если она ходит в церковь по воскресеньям с мамой, то ей не приходится есть завтраки ее грешного отца. Удивительно, что такими темпами она не стала повернутой методисткой.
– А я слышала совсем другое. Мне она говорила, что любила оставаться с тобой наедине.
– А теперь только так. – Слова вылетели до того, как я успел их обдумать. Я уже так привык шутить насчет смерти Марты, но здесь это казалось неправильным. – Прости.
– Тебе бывает одиноко, Уолтер?
– Ну конечно. – Я пытался придумать, что сказать, но все казалось недостаточно откровенным. В голову лезли мысли лишь о том, какой красивой была Вонни. Перед глазами стоял размытый образ Вонни, моей кровати на ранчо и исполнения всех моих желаний сразу. О таком тоже не стоит говорить.
– Давай как‑нибудь встретимся?
А может, и стоит.
– Боже, мисс Хайес, вы ко мне пристаете? – я сделал ударение на слове «мисс». Ее глаза загорелись.
– Возможно, мистер Лонгмайр, хотя должна признать, что ваше безразличие и толпы женщин, с которыми мне придется иметь дело, немного пугают.
– Ну что ж, они достаточно агрессивные, так что я понимаю.
– На ум приходит слово «гордость». – Она сделала глоток кофе. – Может, начнем просто с ужина?
Я быстро вернулся в офис и припарковался за музыкальным автоматом, который Терк называл своей машиной. Она была марки «Транс‑Ам», по крайней мере так было написано. Но это далеко не все, что было на ней написано, – каждая доступная поверхность автомата была покрыта какой‑то наклейкой. На бампере красовались стикеры, провозглашающие каждую необдуманную политическую мысль, которая когда‑либо посещала аполитичный разум Терка. Стикеры советовали поддерживать бывшего президента, его семью, свободное владение оружием, «ПроРодео», государственный национализм и сигналить, если возбужден. На заднем стекле были мультяшные персонажи, писающие друг на друга и на эмблемы других машин. Казалось, после взгляда на эту машину обиженными останутся все люди на планете. Это так похоже на Терка.
Когда я открыл дверь, в приемной никого не было. Я стоял, не выпуская дверную ручку, и прислушивался. Из моего кабинета донеслось шарканье, а потом закрылся один из моих картотечных шкафов. Через секунду в дверном проеме образовался Терк. Он не сводил глаз с того, как я закрывал за собой дверь.
– Черт, ну наконец‑то. Я целую вечность тут сижу. – Я не знал, была ли это тактика «нападение – лучшая защита» или его обычное состояние. – Бегущая Лошадь звонила. Сказала, что несколько охотников спрашивают про БЗР у реки Паудер рядом со 137‑й, сектор 23. Они остановились в мотеле «Деревянная хижина». Хочешь с ними поговорить?
Я помолчал пару секунд.
– Что ты делал в моем кабинете?
Он был красивым парнем, в любовных романах его описали бы как «чертовски привлекательный». Смуглый, с волнистыми черными волосами и козлиной бородкой Ван Дайка, выводящей басков по материнской линии на первый план его внешности. Почти два метра ростом и с широкими плечами, он был мне полезен, когда скрещивал руки на груди и бросал грозные взгляды у меня за спиной во время разбирательств, но, помимо этого, я не знал, что с ним делать. Я взял его на работу в качестве одолжения Люциану. Ему он тоже не нравился, но Терк был его племянником, и я не мог иначе.
– Кое‑что проверял.
– В моем кабинете? – Его лицо стало темнее обычного.
– Эй, однажды он может стать моим. – Терк бросил взгляд на маленький кабинет Вик без окна через коридор от моего. На стенах ничего не висело. Там были лишь книги, шкафы и шкафы с книгами. Надо протянуть руку через синие папки уголовного судопроизводства Вайоминга на третьей полке рядом с дверью, чтобы включить свет.
– Терк, я не спал уже два дня, так что становлюсь нервным. Понимаешь, куда я клоню?
– Есть, сэр, – выпрямился он.
Так‑то лучше.
– Так, если ты кое‑что сделаешь в ближайшие несколько дней, я буду легче тебя выносить. И первое в этом списке – слушаться меня, как можно больше молчать и не ходить в мой кабинет. Ясно?
– Есть, сэр.
– Еще я хочу, чтобы ты заехал в «Пчелу» и спросил Дороти Колдуэлл, когда последний раз она видела Коди.
– Мне надо взять показания?
– Она не подозреваемая, – опустил я голову, – так что не надо так с ней обращаться, или она всадит тебе по первое число. Просто спроси, когда последний раз она видела Коди Притчарда, ладно?
– Есть, сэр.
– Хватит уже называть меня «сэр».
– Да я буду звать тебя, как скажешь, лишь бы ты нормально ко мне относился. – Я попытался сдержаться, но улыбка сама заиграла на лице. – Уверен, что мне не надо идти с тобой к охотникам?
Я вздохнул, пока Терк доставал маленький виниловый черный блокнот и карту штата.
– Я уже заходил к ним и записал номерные знаки – Мичиган, на них нет ни заявлений, ни ордеров. Уиллис сказал, их там четверо. – Терк на мгновение замолк. – Они будут вооружены.
