Игры Богов, или Порхание бабочки. Мир, ты весь как на ладони

Ирина тяжело перенесла разрыв отношений родителей. По молодости она не могла понять причину развода, но спустя время узнала, что мама не смогла простить отцу измену. Через год Мария Ивановна Кирпатова сама создала новую семью и сколько не просила дочь остаться с ней, та так и не согласилась, зная, что отец разлуку с дочерью уж точно не переживет. Иришка одобрила материн выбор, сказав: раз нет единства в семье, то каждый имеет право на личное счастье и никогда не жаловалась на то, что отчаянно скучала по матери. Она очень любила отца и надеялась, что рождение малышки смягчит характер генерала.

Сергей Олегович явился домой в тот момент, когда Ирину срочно увозила неотложка. Будущий папаша бледный, с синюшными разводами под глазами от бессонницы, сидел за столом и вливал в себя рябиновую настойку, стараясь снять стресс.

– Чем занимаешься? – тесть присел рядом. – Налей‑ка мне тоже. Что‑то дыхание перехватило. – Опрокинув в себя горьковатый, но ароматный напиток и нацепив на лицо уверенность, он сухо спросил: – Ты почему здесь сидишь? Почему с Ириной не поехал?

– Меня не взяли. Сказали, чтобы пока не совался. Все равно в роддом не пустят. Утром сообщат о рождении малышки. Я страшно волнуюсь, Сергей Олегович. Лучше бы я сидел в засаде и вылавливал преступников, чем это ожидание. Кажется, что это не Ирина рожает, а я.

– Ха, выдумал… – старый вояка скорчил гримасу, но, подумав, что он и сам в таком же состоянии, примирительно добавил. – Давай лучше выпьем. Уверен, наша Аннушка появится на свет вовремя и в полном здравии. Вот так вот! – хлопнул он ладонью по столу, словно это уже был решенный вопрос. Крякнув, чтобы спрятать волнение, генерал достал из буфета початую бутылку коньяка и, налив полный стакан, смачно выпил, даже не поморщившись. Они даже не подозревали, что в эту самую минуту, Ирина вмешивалась в карму, меняя ее и, создавая новые нити энергетического потока.

Выехав на трассу, следующую в город, карета скорой помощи остановилась. Впереди, перегородив дорогу, застыли два разбитых автомобиля. – Надо ехать в объезд, – торопливо сказал шофер, пытаясь дать задний ход, но услышав звуки клаксонов, остановился.

– Ирина Сергеевна, вы не переживайте, я сейчас пройду к полицейским и попрошу освободить дорогу, – извиняющимся голосом сказал сопровождающий медик, но Ирина, придерживая живот и не обращая на него внимание, уже вылезла из кареты скорой помощи и быстро пошла в сторону автомобилей, застрявших по другую сторону трассы. Там уже собирались автомобили, но дорога еще была свободна. У первых автомобилей с мольбой о помощи бегала цыганка. Ее дочь, сидя на мостовой, должна была родить, но никто не хотел брать ее в салон. Машины разворачивались и уезжали. Не раздумывая, Ирина открыла дверь уже почти тронувшего автомобиля и жестко сказала:

– Я дочь генера Кирпатова и, если вы сейчас уедете, не оказав помощи, я отдам вас под суд. Парень, сидевший за рулем, хотел было набычится, но во взгляде женщины была такая решимость, что он не посмел отказать. – Мы заберем еще одну роженицу, – даже не спрашивая разрешения, просто приказала она. Заняв салон автомобиля, стоная и подбадривая друг друга, будущие мамы мчались на встречу своему счастью.

Роды у Ирины были тяжелые, но через двое суток нестерпимых болей и мытарства по палате, ровно в 6 утра, крошечное существо появилось на свет.

– Да она счастливица у вас, мамочка. В «рубашке» родилась, – проворковала акушерка, кладя голенькое тельце на грудь Ирине. Приятное слово резануло слух. и Ирина вспомнила цыганку, ехавшую с ней в роддом.

«У тебя будет девочка. В ее жизни будут и горести, и радости, но любовь, это и будет та сила, которая даст ей жизнь. Эта любовь спасет ее, и она познает истинное счастье.»

Сейчас, видя крохотное личико дочери, Ирина подумала:

«вот же оно, счастье», и слова цыганки навсегда ушли из ее сознания.

– Машенька, – умилялась молодая мама Ты мое маленькое солнышко! Твоя бабушка уже едет к нам. Скоро мы ее увидим. Я по ней очень скучаю, нараспев говорила она, осторожно прижимая кроху.

И все‑таки семья грозы не миновала. Хоть дед и был счастлив, но касаемо своего решения был непреклонен.

– Внучку назовем Анной, в честь твоей бабушки, – твердо заявил он.

– Нет, – Ирина запротестовала. – Я уже решила: назовем ее Марией, как маму. К тому же говорят, нельзя называть детей именами покойников.

– Я тебе дам… покойников! Засранка! Не говори глупости! – дед неожиданно схватился за сердце, оседая на стул. – Дура ты, Ирка, все равно назовем ее Анной.

Ирина была в отчаянии. Решение пришло совершенно неожиданно, когда она смотрела фильм по телевизору. Дождавшись мужа, она бросилась к нему на шею.

– Сашенька, я знаю, что делать, – весело затарахтела она. – Завтра же пойдем в ЗАГС записывать дочь. Назовем ее Анна‑Мария. Правда, красивое имя. Анна‑Мария Динавер. Мне нравится.

Дед был счастлив, услышав только начало имени – Анна, остальное пропустил мимо ушей или сделал вид, что не расслышал, поняв, что спорить со строптивой дочерью бесполезно.

Научившись говорить в два года, Анна‑Мария вдруг решила, что имя слишком длинное и быстро сократила его до минимума: сначала до Анмари, потом просто Анри. Девочка росла строптивой и хулиганистой. Дед хмурил брови и частенько хлопал по месту, откуда, оказывается, росли не только ноги, но и руки, а еще прописку получили мозги и глаза, но все равно умилялся проделкам внучки и втихаря вместо азбуки показывал журналы с разными видами оружия. К пяти годам Анри знала не только названия всех пистолетов и пулеметов, но и их калибры. Она быстро освоила стрельбу по мишеням сначала из палок и камней, а однажды, выкрав дедовский именной пистолет, устроила стрельбу по банкам. Ее выдрали ремнем за самовольство и заперли в доме, но это не помогло. Через час упирающуюся девчонку привела соседка, которая обнаружила Анри в своем палисаднике, обдиравшую смородину, и испачканную с ног до головы кроваво‑красным соком. Пришлось на окна поставить решетки, чтобы строптивая девчонка не убегала, спускаясь по дереву за окном. Порка за проделки ее нисколько не останавливала. Напротив, закусив нижнюю губу, она стойко переносила боль, и, всхлипывая, стыдила своих родителей за то, что они подняли руку на беззащитного ребенка. Анри быстро научилась управлять властным дедом, и частенько тащила его в лес то по грибы, то по ягоду, а то и просто прогуляться, не забывая при этом брать с собой пистолет. Она любила ходить без разрешения в гости к соседям и приносить домой новости, от которых у Ирины Сергеевны глаза лезли на лоб. Сначала было смешно слышать, когда малышка, картавя, отчитывала своих ровесников:

«Ты, старый козел, не видишь, куда прешь, сдай влево… Или же, грозя пальчиком, выговаривала: еще слово и ты труп. Я научу тебя меня уважать!»

Ирина неожиданно узнала, что есть слово туподогоняемые и оно относится к родителям, которые не понимают тягот детской жизни и стараются держать их в рукавицах с ежиками. Но когда ее лексикон обогатился матом, Ирина решила срочно вернуться в город, надеясь, что там ребенок научится правильно себя вести. Все было тщетно: потасовки с мальчишками не прекращались. Израненные в кровь ноги и руки обильно поливались слезами, йодом и отчаянными заверениями, что это в последний раз. Ставя в очередной раз дочь в угол Ирина пыталась урезонить непослушное дитя.

– Анна‑Мария, ты что, не понимаешь, что своим поведением позоришь отца! Как он может руководить огромным коллективом, если его дочь совершенно неуправляема и ведет себя как бандитка!