Информаторы (Стукачи под прикрытием)
Он еще что‑то плел, но Татьяна не слушала его. У нее перед глазами все стоял растерянно‑испуганный, как у загнанного в угол зверька, взгляд убежавшего мужчины.
Немного придя в себя, она обвела глазами спальню. Их спальню! Ее ждало еще одно страшное открытие. Вспомнив, что при ее появлении на пороге муженек что‑то быстро прикрыл раскрытым томиком Пушкина на прикроватной тумбочке, она решительно шагнула вперед и перевернула книгу. Под ней лежало несколько ампул. Одного беглого взгляда хватило медсестре, чтобы определить, что в руках у нее производная морфина. Ей сразу же стали понятны таинственные переодевания мужа. Бросив быстрый взгляд на сгиб его левой руки, она обнаружила то, что и ожидала: свежую точку от укола. Кроме того, что Максим был гомосексуалистом, он еще и наркоман!
Татьяна бросилась в туалет. Максим метнулся следом, едва сообразив, что сейчас сделает его супруга.
– Ты что?! Ты что?! – завопил он, стараясь ухватить ее за руку. – Это не мое, мне просто передать нужно!.. Да ты знаешь, сколько это стоит?!
– Не смей ко мне прикасаться! – неожиданно остановившись и страшно вытаращив глаза, рявкнула на него Таня.
Максим отпрянул, ошарашенный ее порывом, но потом вновь попытался ухватить ее за руку. Женщина дернулась что есть силы. Неожиданно нога ее поскользнулась и она со всего маху упала на пол в прихожей. Последнее, что запечатлела ее память, прежде чем мозг отключился и в сознании на некоторое время повисла сплошная чернота, – это суетливые движения Максима, подбирающего рассыпавшиеся при падении ампулы с наркотиком!
Очнулась Таня в больнице. Болели голова и подбородок. Оказалось, что она получила сильное сотрясение и шрам на лице. Но это было еще не все. У нее произошел выкидыш, и женщина‑врач, потупив глаза, призналась, что, вероятно, у нее теперь никогда не будет детей.
Максим даже не пытался навестить жену в больнице. Приходили ее родители, его отец. Таня ничего не стала рассказывать свекру. Она искренне уважала его и не желала расстраивать, зная, что у того слабое сердце. Но Александр Петрович, оказалось, откуда‑то все знает. Он напрямик спросил сноху, и та не сумела соврать.
– Значит, опять, – тяжело вздохнув, повесил голову Губков‑старший. Некоторое время он сжимал‑разжимал кулаки, затем рубанул воздух ладонью и жестко сказал:
– Знаешь что, дочка! Разводись с этим стервецом! А домой я его не пущу, пусть пропадает, черт с ним! Нет у меня больше сына!
Выкрикнув в сердцах последнюю фразу, мужчина резко поднялся и почти выбежал из больничной палаты.
«Стыдно ему передо мной!» – проводила его глазами девушка.
Развод для Татьяны был делом решенным, и едва она выписалась из больницы, как сразу же занялась оформлением документов.
* * *
– Вот так вот! – горько усмехнулась медсестра, выплывая из тяжелых воспоминаний.
– Да уж! – только и смог вымолвить Григорий.
Ему неожиданно захотелось прижать к себе молодую женщину, пожалеть. Он еле преодолел это искушение, неожиданно оказавшееся очень сильным.
Некоторое время помолчали, затем Парфен тихо сказал:
– Мне только один раз в жизни по‑настоящему тяжело было, – тут Гришка невольно запнулся. «До сегодняшнего дня!» – добавил он уже про себя.
Татьяна, кажется, разгадала его мысль. Выражение ее лица сказало Гришке об этом.
– Ты не могла бы узнать, как там Вадим? – попросил он медсестру, стараясь перевести разговор на другую тему.
Татьяна поднялась и, закрыв молодого человека в комнате на ключ, зацокала каблучками по коридору. Постепенно звук ее шагов растаял вдали.
* * *
Вагон сильно качнуло вперед, и Парфен невольно отметил про себя: «Никак, тормозим?»
Снизу опять раздавалось посапывание. Старый уголовник спал как ни в чем не бывало. Парфен тупо смотрел на вохровца, маячившего в проходе за решеткой. Тот сонно зевал и продолжал свой монотонный путь: вперед‑назад, назад‑вперед, разворот – и все по новой.
Меж тем состав качнуло в очередной раз и поезд уже заметно сбавил скорость.
– Начальник, почему останавливаемся?
– А я откуда знаю?
– Начальник…
– Отойди от решетки!
С остановкой поезда народ оживился. Слышно было, как в соседней камере кто‑то громко о чем‑то спорит.
В конце коридора раздался вопль и отборный мат – это кому‑то досталось резиновой дубинкой по пальцам.
– Отойти от решеток! – зычный голос приближался.
– Вперед, быстрее, быстрее! Смотреть вниз! Вниз, кому сказал!
Гришка скосил взгляд. К этапу присоединилась новая партия зэков. По проходу гнали малолеток. Руки в застегнутых за спиной наручниках максимально подняты вверх. Охранники следят за малейшими движениями.
– Вниз смотри, я кому сказал! – И для острастки «резинкой» по спине.
– Быстрее, быстрее!
Наконец прогнали последних, и опять вернулось общее полусонное состояние.
– Начальник, ссать хочу! Пусти в туалет!
– Тронемся, тогда открою!
– Да ты и так тронутый! – услышали в камере где‑то дальше по проходу и сразу же подкололи вохровца. Раздался дружный гогот.
– А «вторая» вообще до прибытия пусть про «толчок» забудет! – не остался в долгу дородный вертухай. Теперь уже заржали во всех камерах.
Впрочем, вохровец нисколько не обиделся на прикольщика. Ему было так же скучно, как и этапируемым зэкам.
– Слышь, угости сигареткой.
– Я на вас не напасусь!
