Кассиопея и Лугаль

Девушка легла на кровать, закрыла глаза и постаралась заглянуть в глубь своей души. Отчего‑то способ казался правильным, хоть она о нем раньше и не слышала. Веки подергивались, мешая сосредоточиться. Кася постаралась расслабиться, и перед внутренним взором закружили темно‑синие пятна. Она смотрела на хоровод и думала: «Я отпускаю обиды. Я прощаю маму. Прощаю отца. Прощаю Олега. И саму себя». Слова эхом звенели у нее в голове, синие кружки распределились по двое на группы, полукругом. Свечение нарастало, слепило. Девушка жмурилась, но стойко продолжала всматриваться в них. И вдруг поняла, что синева – это глаза. Такие же, как у медсестры. Только теперь их несколько пар. По коже побежал мороз, руки и ноги будто заледенели. Она распахнула глаза, но отблески синевы не исчезли. Кася закрыла лицо руками и протяжно вскрикнула, а когда отвела руки в стороны, то в комнате, кроме нее, никого не было.

Поиск в Сети не помог девушке: в интернете не было нужной ей информации о синих глазах с серебряными вкраплениями. «Ну конечно. Разве могло быть иначе?» Сведения об особой организации детей Солнца также отсутствовали. В брошюрке лишь говорилось, что нужно смотреть на Солнце и произносить некую формулу. То же самое советовала Азалия.

Небесное светило заходило за горизонт. Кася вышла на балкон, вдохнула прохладу вечера, посмотрела на солнышко и произнесла слова по брошюрке. Ничего не произошло. Она с облегчением выдохнула. Если бы сейчас ее пронзил луч или что‑то вроде того, ее представление об устройстве мира рухнуло бы окончательно. Она как раз собиралась уходить, но притормозила, стоя на пороге и ощущая теплоту в ладонях. Девушка смотрела на свои руки, наблюдая, как они разгораются золотым светом. Она бы так и пялилась на светящиеся ладони, как вдруг почувствовала тепло в области макушки, а через мгновение – уже по всему телу. Она разливалось, отогревая замерзшие конечности. Через секунду она почувствовала умиротворение и спокойствие.

Устремив взгляд на горизонт, Кася увидела струящиеся золотые потоки. Они светились и искрились, оседая на деревьях, траве, домах. Подул ласковый ветерок, принесший с собой нежный шепот: «Кассиопея!» Голос был женским, ласковым. В данный момент не имело значения, кто говорит с ней и зачем. Она просто слушала этот шепот и, казалось, готова была слушать его вечно. Неведомая сила наполняла любовью, гармонией, счастьем. Ей чудилось, словно она выпорхнула из тела и находится где‑то далеко – там, где нет боли, и мир любит тебя просто за то, что ты есть.

Девушка стояла на балконе до тех пор, пока не стемнело и она не почувствовала холод промозглого осеннего вечера. Сегодня никто не решится нарушить ее покой. Сегодня она не станет забивать голову мыслями.

«Дети Солнца, возможно, не такая уж и секта», – задумчиво произнесла девушка, возвращаясь в свою комнату.

Утром она насчитала сто пропущенных звонков от подруги. За завтраком перечитывала гневные эсэмэс, хмуря брови: «Позвони», «Куда пропала?», «Шпалу не видела?», «Он странный какой‑то. Влюбился, наверное. Кась, перезвони», «Подруга из тебя просто закачаешься!» Совесть била в набат, но она ее быстро утихомирила. «Как там говорилось в брошюрке? Только внутренняя гармония».

Вполне спокойно она себя ощущала и на лекциях, и во время обеда, и даже после окончания занятий в университете. Олег был еще на больничном, встречаться с ним не пришлось, поэтому настроение у девушки улучшилось. Конечно, избежать косых взглядов не удалось, но ее это уже не заботило: после откровения с Солнцем мнение кучки людей перестало быть важным.

Придя домой и заперевшись в своей комнате, она достала брошюрку и продолжила ее изучение. В буклете говорилось о приеме, который способствовал расширению сознания. Кася пожала плечами: «А почему бы и нет? Азалия думает, я разберусь сама. Посмотрим, что из этого выйдет». Написав в левом углу листка формулу, девушка поставила ручку по центру, зажмурилась и ждала. Ничего. Риск увидеть знакомую синеву пугал до чертиков, но жажда истины оказалась сильнее. Отбросив страх, она погрузилась в странное состояние: мысли словно испарились, но пустота не напрягала, как раз наоборот. Сердце замедлило ход, с каждым его ударом выравнивалось дыхание, и в какой‑то момент рука самовольно пришла в движение. Кася не испугалась и, ведомая импульсом, начала что‑то чертить на листке.

Она не знала, сколько прошло времени. Остановившись, рука скользнула в сторону, ручка соскочила с листка. Девушка открыла глаза. Она все еще чувствовала себя расслабленной. Казалось, вот‑вот легкость, которая наполняла ее, перерастет в невесомость, и она полетит. Но в этот момент Кася заметила мигающий экран мобильного телефона и неохотно взяла его в руки.

– Привет, коза! – поприветствовал ее друг. – Потусим?

– Вить, я немного занята, – начала было она, но тут взгляд девушки упал на рисунок, заставив ее затаить дыхание.

– Чего молчишь? Что‑то случилось? Я сейчас буду! – обрубил он возражения и повесил трубку.

Она схватилась за голову, вытаращившись на изображенное ее же рукой существо: крупные черные бездонные глаза, пронзающие душу, голова округлой формы, вытянутый подбородок. Рта не было вовсе. Нос состоял из хрящей, а в том месте, где обычно у людей располагаются ноздри, виднелись крохотные дырочки. Голова держалась на тонкой шее с множеством грубых сечений, напоминавших рыбьи жабры. Такие же разрезы имели и худые плечи.

Кася перевернула листок, стараясь восстановить сбившееся дыхание. «Как такое возможно? Это мое больное воображение?» Страх вновь липнул к ней и проникал в самое сердце, не позволяя приблизиться к истине. Если бы она только могла заглянуть в свою душу! Если бы могла увидеть себя с другого ракурса! Но она смотрела на жизнь под определенным углом. Правда, с недавнего времени его радиус существенно расширился, однако девушка ощущала, что этого недостаточно и что она упускает нечто важное. «Я увижу! – решительно стукнула она кулаком по столу. – Обязательно увижу!»

Трясущимися пальцами она спрятала листок в ящик стола, не осмеливаясь вновь взглянуть на него. Отворив окно, впустила в комнату свежий воздух. «Хватит с меня на сегодня экспериментов». Ветерок развевал черные густые волосы, и она щурилась, радуясь его прикосновениям. Раньше в суете дней Кася не замечала окружавшего ее волшебства природы.

Шпала трусцой подбежал к калитке и постучался. Заметив друга, она улыбнулась. «Так мило, что он переживает». Кася пригласила Витю в дом, в свою комнату, где они удобно расположились на ковре. В позе по‑турецки высокий парень походил на кузнечика с оттопыренными ножками.

– Расскажешь? – нарушил он молчание, доверительно заглядывая ей в глаза.

Девушка привычно взглянула на юношу – лучший друг, «свободные уши», советчик, защитник. Но что‑то в нем изменилось. «Когда мы успели стать совершенно другими людьми?» – наивно вопрошала она, наблюдая за золотыми всполохами, мерцавшими на уровне его сердца.

Сосредоточившись, Кася разглядела три огонька, сросшихся у основания, их жар добирался до ее рук и лица, согревая теплом. Она невольно провела параллель с черным комком Алены. «Я вижу сердца. Интересно. Витино прямо пылает!» Она не хотела рассказывать другу о переменах, которые с ней происходили. Он бы мог принять ее за сумасшедшую или того хуже – доложить обо всем родителям, поэтому девушка бесцеремонно солгала ему, свалив все на события, случившиеся на вечеринке.

Шпала подполз поближе к подруге и обнял ее. Кася обожала его пряный, с нотками апельсина, парфюм. Уткнувшись носом ему в шею, она слушала биение разгоряченного сердца. Пламя плясало, подпрыгивая, и лицо девушки раскраснелось. Она не понимала, что с ней творится. «Мы дружим с самого детства, но меня раньше никогда так к нему не тянуло».