Кавказский транзит

– Ну, сынок… ты же мужчина! – отечески подбодрил командир рядового. – Не тушуйся. Все нормально!

Степченко глубоко вздохнул, глядя на своих товарищей, сидевших напротив. Многие боялись, но заклинило, похоже, его одного. Время было дорого, и задерживаться не приходилось. Он взглянул на стоявших рядом с ним офицеров, являвших собой типичный контраст: злобный старлей и «добрый» майор. Нет, Лаврова упрощенно сводить до уровня добряка нельзя было при всем желании, но в данном случае…

Рядовой, проглотив тугой комок, кивнул и попытался улыбнуться.

– Так точно, товарищ майор.

– Ну, вот и отлично, – заключил командир.

– Десантники, мать их! – раздраженно проворчал старлей. – Ну, вот как с такими остолопами выполнять боевую задачу? Да они ж завалят любое дело. Проще из детсада вояк набрать, и то больше пользы будет.

Всем своим видом офицер показывал свою непогрешимость и героизм.

– А ты себя вспомни, Щекочихин, – хмыкнул Батяня. – Неужто сам с пеленок с парашютом прыгать начал бесстрашно? И что, коленки у люка никогда не дрожали? Вот то‑то…

– Да не в этом дело, товарищ майор, – попробовал возразить старлей.

– Не в этом? – делано удивился Лавров, отойдя с офицером чуть в сторону. – А в чем же? Ты уж меня, старика, просвети.

Сделав паузу, Батяня усмехнулся:

– Ты пойми, старлей, тут криком делу не поможешь. Никто сюсюкать тебя не призывает, но человеку нужно втолковать, что к чему, и от этого пользы куда больше будет.

Заревела сирена, перейдя с прерывистого на сплошной рев. Десантники, вскочив и двигаясь одной сплошной очередью, словно гигантская гусеница, один за другим исчезали в люке самолета, там, где внизу виднелась земля. Фигуры солдат камнем летели вниз, а следом за этим каждая из них скрывалась за взметнувшимся куполом парашюта. Вскоре казалось, что они заполнили все небо.

Пришедший в себя Степченко на этот раз не сплоховал, без приключений оттолкнувшись от борта. Распустившийся в безоблачной синеве цветок его парашюта свидетельствовал о том, что с первой частью поставленной на сегодня задачи десантник справился, пусть и не без помощи отцов‑командиров. Небольшое, но досадное недоразумение было исправлено. Все произошло предельно быстро – всего за пару десятков секунд самолет опустел.

Оставшись на борту последним, Батяня тоже не стал медлить и, привычно глянув по сторонам, отправился следом за остальными. В отличие от большинства сегодняшних «прыгунов» этот процесс был для него отработан до автоматизма и представлялся чем‑то совершенно естественным, вроде ходьбы.

 

* * *

 

Лавров, прыгнув последним, раскрыл парашют и теперь, медленно опускаясь вниз, наблюдал такую привычную и знакомую картину: ровное поле, на котором разворачивались сегодняшние учения. Невдалеке виднелись склоны гор, поросших лесом, над головой сияло голубое безоблачное небо, расцвеченное парашютными куполами. Майор знал, что в скором времени внизу все должно будет измениться и на пока спокойной земле начнут вспыхивать разряды пиротехники, вперед пойдут танки, заработает артиллерия. Подтягивая фал парашюта, Батяня медленно развернулся и обратил внимание на сильный боковой ветер.

«Совсем некстати он начался, – с раздражением подумал майор. – Теперь появятся новые проблемы».

Его опасения имели смысл: парашютистов сносило в сторону горного леса, отчего молодые могли растеряться. Тем более что их действия в воздухе вследствие их неопытности были весьма ограничены. Поток воздуха нес к лесу и самого Батяню, но он не трогал стропы.

«Пусть несет туда же, куда и бойцов, – решил он. – И так проблем достаточно с этими желторотыми, а если они еще окажутся одни, совсем хреново будет».

 

* * *

 

Полет с парашютом – это не такое уж простое дело, как думают многие. Некоторым, мало знакомым с этим процессом, кажется, что стоит выпрыгнуть из самолета, а там уж от тебя ничего не зависит, дальше ты должен только ожидать момента приземления. На самом деле это далеко не так. Управлять собой и парашютом, который несет тебя к земле, тоже надо уметь. Для этого необходимы и теоретические знания, и, конечно, опыт. Неправильное поведение во время десантирования чревато растяжением, а то и переломом ноги, да и приземлиться можно в совсем нежелательном месте – например, в воде, на крыше дома и так далее. В данном случае с несколькими десантниками произошло нечто подобное, хоть и не в такой серьезной степени, – солдаты, прыгавшие последними, приземлялись уже в лесу.

Степченко, поборовший‑таки страх прыжка, опускался вниз. Дух захватывало от тех впечатлений, которые были пока еще внове. Он радовался, как ребенок, глядя на бесчисленные купола, заполонившие воздух. Однако по мере приближения к земле солдат беспокойно озирался, глядя под ноги. Внизу виднелся лес, в который неумолимо летел десантник. Несколько парашютов уже опустились в лесу, но, что будет с ним самим, он мог только догадываться. Кроны деревьев неотвратимо приближались, и сделать он уже ничего не мог.

«Господи, пронеси!» – прошептал Степченко, инстинктивно зажмурившись и поджав ноги.

В следующие секунды десантник почувствовал, как падает сквозь ветки дерева, а следом за этим ощутил сильный толчок. Когда он открыл глаза, то увидел, что висит на стропах, не долетев до земли. Осмотревшись, солдат понял, что парашют запутался в ветвях и теперь он очутился в довольно‑таки забавном положении. Хотя забавным это, должно быть, выглядело со стороны, а вот попасть в такую ситуацию – это как сказать.

Солдат испуганно озирался вокруг, совершенно сбитый с толку. Да, прыжок закончился хреново, но как еще освободиться из такой странной ловушки? Десантник попробовал как‑то выкрутиться, но оказалось, что сделать это не так‑то просто. Зацепившись за ветку, он висел на стропах, не имея никакой возможности схватиться за надежную ветку. Так хотя бы можно было подтянуться и влезть на опору. Однако единственное, до чего можно было добраться, – это была ветка совсем уж сомнительной толщины, да к тому же, похоже, сухая. Степченко с тоской вздохнул, проклиная все на свете.

Однако выбирать не приходилось, и надо было попробовать воспользоваться хотя бы такой хилой возможностью. После нескольких безуспешных попыток дотянуться до ветки Степченко решил действовать иначе. Он принялся раскачиваться вперед и назад, тем самым приближаясь к цели. В конце концов ему удалось ухватиться за ветку и вскарабкаться на нее. Обессиленный, тяжело дыша, солдат все‑таки уцепился за сук и, подтянувшись на нем, закинул ногу, готовясь влезать. Но ему не везло и тут. С треском сухой сук подломился, и бедолага полетел бы вниз, если бы стропы не держали его. Степченко снова оказался в «фиксированном» полете. Окончательно деморализованный, он тупо повис на стропах, уже не понимая, что же теперь предпринять.