Кержак
К пустырю в ложбинке Шуша и Кержак подошли налегке. А там полно ребят: лаптари гоняют чижа, девчонки суетятся в свои игры. Картёжники на прежнем месте, возле них костерок.
– Кержак, ты спокойный, как и не было ничего?..
– Всё позади, но покоя тоже нет…
– Как так? А меня дрожка настигла…, – удивился Шуша.
– Шобоны вернули… а родичам как сказать?
– Скумекаем, коли спросят. Дрожь поскорше бы унять да забыться… Бежим чижа гонять?
– Ты же сало отыграть хотел? – притормозил Кержак.
– Придёт Плюха, будет отыгрыш. Мяч только у скрипача. Футбол по выходным, когда ему послабление дают.
– На неделе запретка? – удивляется Кержак.
– Чай да… Всё зубрит што‑то да смычок пиликат…
– Привезут пожитки со слободы, будет у нас свой мяч! – гордо сообщил Кержак.
– Эвон нужная пожитка… Догоняй…, – крикнул Шуша и ребята побежали вниз.
В прихожую Кержаевых вошли дочь, следом мать и отец. Не глядя под ноги, Вера шмыгнула в большую комнату. Отец включил свет, хотел тоже пройти в зал, но жена остановила на пороге. Кивнула на одинокие боты сына:
– Ты глянь, Саня… Шунькины боты появились.
– Отыграл что ли?.. Вчера отыгрышем как бы грозился?
– Он же выиграл – так хвастал?
– Ах, да… не стыкуется… Пойду упражняться…
Отец вошёл в необжитую комнату. Кожаная тахта с высокой спинкой, всполочка с зеркалом и шкафчиками по углам. На тахте чемодан, на спинке тахты на плечиках школьные формы Веры и Шуньки. Добротный шкаф, круглый массивный стол по центру, комодик, жардиньерка – всё расставлено по своим местам. Занавесей, салфеток, скатёрок и прочего уюта пока нет. Зато витает тот запах, который дурманит каждого новосёла.
– Ве́рушка, прибери вещи в вашу с Шуней комнату.
– Мама, а что у нас будет в дальней комнате? – снимая со спинки тахты платье с белым передником, спросила Вера.
– Наша с отцом спальная, и думаем отгородку поставить под кабинет. Должность, говорит… Работы и на дом хватит…
– Как домашнее задание в школе?
– Похоже, дочь, – поддержал отец, приседая у комода.
– Как твоя спина? – обратилась к мужу Зинаида.
– После того как милейшая Рогнеда Францевна разработала комплекс упражнений и растяжек, легше и легше. Насидишься на работе… настоишься как сегодня – даёт знать, а потянешься, подвигаешься по её мето́дам… болей как не было…
– Как теперь без неё? На слободку нашу в клинику далеко – не находишься?
– Решим… Да и телефон обещан… Буду телефонировать…
– У нас дома будет телефон? – переспросила Вера.
– Будет… Карту к стене поможешь приспособить? – распрямившись, обратился к дочери отец. Достал из‑за шифоньера длинный рулон, начал раскатывать.
– Огроменная…, – увидев полотнище, удивилась Вера.
Не прошло недели, Кержак и Шуша шли из школы знакомой нам улицей. На скамье Бузатый как всегда чадит папиросу.
– Шуша, а давай‑ка ворота поставим на площадке?
– Неплохо бы… Но из чего их делать‑то?
– Неужели жердей не найдём? Лишь бы заняться…
– Вторым днём спускались с тятей на Слуду за опокой… Видел, стройки там идут аж до самого Ромодановского. Сходим пошарить? Аль в Лапшихе прясла отдерём?
– Опять к воровству подбиваешь?
– Прошлый раз своё иксприировали, воровством не считается… Твои же слова? – напомнил Шуша.
– Поймают за воровством жердей, несдобровать будет…
– А што тады о воротах мечтать?
– У бати спрошу… может, подскажет дельную мысль?..
К лабазу подъезжает подвода, нагруженная мешками. За удилами мужик в купеческом жилете, прикрикивает Бузатому:
– Серпуха, примай разну сыпь!
– Что сегодня? – хрипло басит подсобник.
– Соли три пуда, мука, чечевица, пшено и прочи крупы.
– Немного‑ть…
– Что удалось выбить на продснабе, тем и довольствуем. Многое в Поволжье нонче гонют, запросы от мелкого торговца срезают… Бога в них нет…
– Ясно‑ть… кой Бог?.. Церкви порушили, молитвословцев гонют да обсмеивают… Господь и отвернулся, урожай отнял…
– Может быть… может быть… наказание господне…
Между Бузатым и подводой проходят Кержак в своих ботах и Шуша в кожаных сапогах тёмно‑бардового цвета. От арки через дом из приоткрытой дверки следит за пацанами Рябой. Двое его братьев прислонились к дереву за аркой, курят папироски, на пальцы пускают дымовые кольца.
– А нуй, осторони… Видо́‑ть, под спудом иду? – пробасил Бузатый, подсев под мешок у подводы и водрузив его на плечо.
Кержак остановился, Шуша ускорился и пробежал вперёд. Пока Кержак ждал и пропускал Серпуху Бузатого, Шуша поравнялся с аркой. Улучив момент, троица прижала его стене.
– Это вы заклад трепали? – надавил предплечьем в шею и замахнулся Рябой. Братья держали руки. Шушу взяла дрожь, челюсть сковали спазмы, ответить не мог. Увидев бучу, Кержак изловчился, прошмыгнул мимо Бузатого и с разбега наскочил на Рябого. Обхватил руками шею и, что было сил, рванул назад:
– Не трожь… своё брали… ваше нам без надобности…
Кержак повалил обидчика на землю, но тот ловко извернулся и соперники сцепились в борьбе и перекатах. Остальные замерли возле стены, не вписываясь в драку.
– А нуй… бежи, покуда ноги не открутил! – раздался бас Бузатого. Серпуха подошёл, подхватил драчунов за шкирки, без особого усилия поставил на ноги и толкнул в разные стороны. Бросив Шушу, братья Рябого отбежали. Их нагнал Рябой, обернулся на отдалившихся противников и пригрозил кулаком:
– Наше не брали – правда! Иначе головы вам не сносить.
