Кирин. Дракон, который слишком долго жил среди людей

– Это очень жаль, – протянула девушка. В её глазах всколыхнулась и опала печаль, оставив медленно таять яркие искры. Джон невольно засмотрелся, а Ки задумчиво продолжила: – Значит, вы Его совсем не знаете. А мне так хотелось поговорить о Нём хоть с кем‑нибудь.

– О ком? – Наверное, впервые в жизни обычно собранный и крайне ответственный Джон Хёк на мгновение позабыл себя и свои обязанности, и вот как же это было некстати! От звука своего голоса парень, конечно, пришёл в себя, но, как говорится, было уже поздно.

Девушка встрепенулась и многозначительно произнесла:

– Конечно о Нём. – Говоря это, Ки загадочно ткнула пальцем в потолок. – Хотя здесь про Него мало что написано, всё больше про людей. Да и то, что написано, не всё правда, но приятно иногда вспомнить былое. А вы что любите читать? Фантастику, нон‑фикшен, детективы?

Ки легко поднялась с кресла и всего‑то приблизилась к полкам с книгами, а Джон Хёк вдруг отчётливо осознал то, что перед ним не жертва сумасшествия целого клана, а некое существо, которое было чем угодно, но не человеком. Ведь Ки проплыла по воздуху, совсем не касаясь пола, так что её поступь не потревожила ни зёрна, разбросанные по полу, ни бегающих среди них жуков.

– Мне в последнее время нравится фантастика. Знаете, человеческие фантазии на тему будущего весьма занимательны. Разные машины времени, роботы, искусственный разум, захватывающий миры… О, и вот ещё – пришельцы из далёкого космоса… – Девушка прыснула в ладошку и, отсмеявшись, продолжила водить кончиком тонкого, почти прозрачного пальца по корешкам плотно составленных книг.

Ки ещё что‑то говорила, но Джон уже не слушал. Подняв миску с пола, наполнил её пшеницей, поставил на стол. Откупорил принесённую бутыль, налил воду в стеклянный стакан, поставил рядом с миской. И, так и не произнеся ни слова, вышел вон.

Только плотно закрыв дверь и задвинув засов, мужчина смог выдохнуть. Обессиленно прислонившись спиной к массиву двери, поднял руки. Они мелко дрожали.

Нет. Это определённо ненормально.

Джон к своим двадцати пяти был уверен, что мир уже не сможет его удивить.

В детстве Джон верил, что самая страшная вещь – это смерть. И самая ужасная вещь, которую ты можешь сделать, – это убить.

Но после того как эта черта была пройдена, сердце Джона словно застыло. Его ничего не трогало и не пугало. Иногда ему даже казалось, что он может контролировать эту пугающую часть мира. Он думал, что он имеет власть над чем‑то. Это так, будто он знал, что где‑то там никого нет. Нет того, кто смотрит и перед кем придётся потом отвечать.

Но сейчас там, за этой чудовищно хрупкой дверью, обреталось то, что одним своим существованием отвешивало звонкую пощёчину, приводя в чувства. Есть что‑то большее, чем человек, чем его глупые, наивные мысли и убеждения… И вот теперь становилось действительно страшно. Просто жутко. После того как ты, уверенный в своей безнаказанности, совершал безоглядно то, что от тебя ждали люди, такие же слепые, как и ты…

Остаток дня Джон Хёк просидел на земле, подпирая спиной заветную дверь. Мимо пробегали, спеша по своим делам, чёрные жуки, с шуршанием заползая в щель под дверью. Джон сначала замечал каждого, затем попривык, но так и не расслабился, прислушиваясь к звукам, изредка доносившимся из комнаты.

Каждый новый шорох сбивал цепочку навязчивых мыслей, без остановки крутившихся в гудящей голове Хёка.

Солнце появилось в прямоугольнике неба, очерченного стенами особняка. Появилось и так же исчезло, пройдя по диагонали. Начало смеркаться. А начальник охраны всё сидел на земле, только теперь он, не стесняясь, вытянул ноги и, откинувшись на дверь и запрокинув голову, рассматривал звёзды, появляющиеся в тёмно‑синем прямоугольнике неба, зависшего над таинственным садом. Джон думал о вечном. Не хотел, но думал. Внутри, в его душе ничего не ломалось, просто словно проклёвывалось и разрасталось. Расцветало.

Он услышал шаги ещё до того, как высокая фигура отделилась от пряной темноты. Он успел вскочить и хоть как‑то встряхнуться. Даже пару раз сам себе отвесил пощёчину, чтобы выбить странное и вместить обычное. Успел. Выдохнул.

– Президент, – начальник охраны поклонился, приветствуя главу клана.

Виктор остановился перед Джоном, тот поспешно отступил, чтобы пропустить президента.

Ли Гон выглядел уставшим. В неверном свете жёлтого фонаря его лицо вырисовывалось чересчур бледным и заострённым, а глаза и вовсе выглядели чёрными провалами. Ли Гон кивнул другу и, прежде чем отодвинуть засов, спросил:

– Ты накормил её?

Джон Хёк утвердительно кивнул:

– Тарелка пшеницы и стакан воды…

Что‑то изменилось. Начальник охраны понял это ещё до того, как договорил, поэтому замолчал прежде, чем прозвучало еле уловимое:

– Я же просил накормить её.

– Но…

– Накормить нормальной едой. – Голос звучал тихо, но от гнева, который ощущался упругими волнами, толчками исходившими от взбешённого президента, волосы на голове Джона встали дыбом.

– Жду тебя через пять минут с полноценным ужином, – припечатал Ли Гон и скрылся за жалобно скрипнувшей дверью.

– Слушаюсь, – козырнул уже в закрытую дверь Джон и рванул выполнять приказ.

 

Да, Виктор устал, но устал не от навалившихся дел. Мужчина устал от своих эмоций, которые разрывали его на части, – желание вернуться в тайную комнату и страх перед теми его тёмными мыслями, которые пока поутихли, но кто знает, что произойдёт, когда Виктор вновь переступит порог тайной комнаты?

И вот, шагнув через порог в пространство, до краёв наполненное её присутствием, глава корпорации нервно выдохнул и всем телом ощутил, как за спиной глухо захлопнулась дверь.

Стремительный взгляд через всю комнату – и встреча с зеленью, мгновенно затопившей всё вокруг. И снова заговорщицкий шелест листьев в кронах окутанных ночью деревьев…

Девушка сидела на краю кровати и наматывала золотой локон на прозрачный розовый ноготок. На её коленях снова лежала книга. Ки нехотя закрыла томик и отложила в сторону.

Мужчина жадно наблюдал за каждым её движением. Он был бы рад так не напрягаться, но ничего не мог с этим поделать. Можно было бы заговорить и разбить это всё нарастающее чудовищное напряжение, но он не мог заставить себя произнести хоть что‑то. Глаза абсолютно против его воли скользили по розовым пухлым плотно сомкнутым губам девушки. Она была недовольна его появлением, Виктор абсолютно точно знал это.

Мужчина выдохнул и на мгновение закрыл глаза. Попытался сфокусироваться, но мысли сбивались, в голове гудело. Он понимал, что это ненормально. Невозможность справиться со своими эмоциями злила. Но ведь он взрослый вменяемый человек! Нужно собраться.