Корабль-призрак
Временами он почти убеждал себя в том, что должен остаться, а временами ему просто не терпелось уйти. Амина же, засыпая в объятиях мужа, считала последние часы до разлуки – либо, если ей не спалось и она слушала завывания ветра, заранее пугалась тех опасностей, какие выпадут на долю Филипа.
Словом, неделя оказалась долгой для них обоих, и, хотя поначалу они думали, что срок истечет быстро, утро расставания принесло некое облегчение. До сих пор из уважения друг к другу они прятали свои подлинные чувства, а теперь можно было выплеснуть все то, что накопилось в душе, и прогнать сомнения, радуясь надежде, которая ободряла и хоть отчасти рассеивала мрак грядущего.
– Филип, – сказала Амина, когда они сели вдвоем, взявшись за руки, – я не буду сильно страдать, когда ты уйдешь. Я помню, что ты предупреждал меня обо всем до нашей свадьбы и что я сама согласилась принять это бремя. Любящее сердце уверяет меня, что ты непременно вернешься, но оно может обманывать. Не исключено, что ты вернешься неживым. В этой комнате я буду ждать тебя, на этой кушетке, которую переставлю туда, где она стояла раньше. Если не сможешь вернуться живым, молю, не отказывай мне в такой малости, вернись ко мне хотя бы мертвым! Я не испугаюсь ни бури, ни распахнувшегося окна, я возрадуюсь даже твоему призраку. Лишь позволь мне увидеть тебя снова, удостовериться, что ты мертв, и тогда я буду твердо знать, что мне незачем длить пустые дни на этом свете, тогда я поспешу соединиться с тобой в вечном блаженстве. Пообещай мне это, Филип.
– Клянусь исполнить все, о чем ты просишь, Амина, если попустят Небеса. – Губы Филипа дрогнули. – Я не могу… Боже милосердный! Я пытался… Амина, мне нельзя больше задерживаться.
Она пристально смотрела на мужа, не в силах вымолвить ни слова, лицо ее искажало страдание, сдерживаться долее было против природы. Амина пала в объятия Филипа и замерла. Филип, намеревавшийся поцеловать бледные губы жены на прощание, осознал, что она лишилась чувств.
– Хорошо, что все так вышло, – проговорил он, кладя жену на кушетку, – и пусть бы так и оставалось, ибо слишком скоро она очнется и будет терзаться.
Он позвал минхеера Путса из соседней комнаты и попросил помочь дочери. Надел шляпу, запечатлел последний жаркий поцелуй на челе Амины, выбежал из дому и скрылся из виду задолго до того, как жена его оправилась от беспамятства.
Глава 8
Прежде чем последовать за Филипом Вандердекеном по его изобилующему опасностями пути, надлежит кратко напомнить читателям обстоятельства, которые побудили голландцев стремиться на Восток, в те края, что ныне приносят им богатство, каковое они полагают неистощимым.
