Кровь ангелов. Левиафан. Книга 2

Карн понял это абсолютно отчетливо, когда почти два года не покидал пределов города, а потом неожиданно для самого себя присоединился к компании старых друзей, отправившись в поход. Нормальный такой поход, через лес, вдоль речек и озер, по непролазным чащобам с тридцатикилограммовым рюкзаком за плечами и ножом на поясе. Они тогда прошли всего‑то сорок километров по пересеченке, но для современного городского жителя это нехилое испытание. А для большинства – и вовсе невыполнимое. Как ни прискорбно.

Шли почти восемь часов, пока не достигли пункта назначения – озера идеально круглой формы, припрятанного запасливой матушкой‑природой в глубине старого смешанного леса. Водоем был красив той естественной дикой красотой, которую не встретить близ крупных городов. Глубокий, с резким обрывистым берегом, он совершенно не был приспособлен под человека. Правда, народные умельцы из ближайшего села смастерили из сухостоя пару вполне приличных лесенок, по которым можно было довольно удобно спуститься к воде. Вроде там даже рыба водилась, но ее никто не ловил.

И лежа на туристическом коврике подле костра, глядя в увядающую синеву вечернего неба, слушая тихий разговор слегка подвыпивших друзей, Карн понял, насколько ненавидит города. Насколько ему противна сама мысль о возвращении к повседневной суете – бесполезной работе, навязанным устремлениям, никому не нужным амбициям.

Они готовили еду прямо на костре, заваривали в котелке иван‑чай и никто слова не сказал ни о политике, ни о религии. Но им действительно было, о чем поговорить! Было о чем искренне посмеяться. Было, чему порадоваться. Они были счастливы, пусть даже не каждый понимал это. Пусть даже сам Карн понял это далеко не сразу.

А когда они шли через бурелом, сквозь заросли крапивы в человеческий рост, под палящим небесным оком, без труда прогревшим воздух до тридцати градусов, им еще хватало сил на шутки. И никто не стенал, даже девчонки. Девчонки наоборот – были веселы и улыбчивы, а когда разбили лагерь, они тут же принялись за готовку. Парни же в течение получаса натаскали столько дров, что в итоге даже осталось. Никто не командовал, но каждый занимался делом. Карн, например, выточил несколько осиновых кольев на случай наступления нежити, и он был безусловно убежден, что именно эти колья помогли им спокойно пережить ночь.

А ведь он пошел в поход простуженным, у него над верхней губой даже повылезали эти мерзкие пузырики. В ночь перед походом удалось поспать всего три часа и, померив с утра температуру, он увидел на градуснике роковые цифры 37,7. Уже думал слиться, а потом плюнул и собрал рюкзак.

В первые часы на солнцепеке он чувствовал себя плачевно – дыхание учащенное, суставы ломит, в голове гул. Он действительно заболел. Но когда они вышли к лесному озеру, парень неожиданно понял, что слабость и дурнота отступили, а следующим вечером он вернулся в город абсолютно здоровым.

По этому поводу можно рассуждать долго, но для Карна все было предельно просто. Как и для любого участника того памятного похода. И сколько всего интересного они повстречали на своем пути! Наткнулись на заброшенный пионерский лагерь (ни дать ни взять – Припять), посетили слет бардов, и ни на метр не сбились с маршрута, хотя пользовались лишь распечатанной картой, на которой и дороги то не были обозначены.

Он еще долго вспоминал тот поход, в буквальном смысле зарядивший его жизненными силами. И не страшно, что до того дня он не знал половину команды – прощались они все с искренними улыбками, обнимались тепло и по‑дружески. Потому что там, вне пресловутой зоны комфорта, где душ заменяет река, а теплую постель – туристическая пенка и спальник, там нет всех этих глупых условностей. Там каждый становится тем, кто он есть. И все очень быстро узнают друг друга. И очень быстро сближаются.

Карн не сомневался – именно этого не хватает цивилизованному (в еще каких кавычках) миру. Настоящей дружбы, искренней близости. Свободы быть собой, быть настоящим рядом с такими же, как ты, НАСТОЯЩИМИ…

– Не грусти, бро! – Локи в своей манере, то есть – без лишних вступлений, грубо вынул парня из омута воспоминаний. – Твоя глуповатая улыбка должна бы намекнуть мне, что ты думаешь о чем‑то хорошем, походу вспоминаешь. Да только глаза все равно грустные, как у брошенного котенка. Так что не обманывайся зря.

– Че те надо? – скривился Карн, не отрываясь от окна. – Такой поток сознания мне сбил!

– Скучно ему, – пояснил Эрра, сидевший напротив Карна и тоже с головой погруженный в созерцание проносящихся мимо пейзажей. – Вот и балаболит.

– А вообще, я вот понять не могу, – Карн нехотя вернул милые сердцу образы прошлого в кладовую памяти, возвращаясь к реальности, – на кой черт тащиться на электричке, а потом полпути пешком топать? А еще Тот говорил, что лодку будем нанимать! К чему такие сложности, мы же спешим. Нельзя попроще как‑то? На машине сразу по маршруту…

– Нельзя, – отрезал бог мудрости. Он сидел рядом с Эррой, уставившись в раскрытую книгу. «Введение в педагогическую деятельность» – гласила надпись на форзаце. Но то была лишь обложка, на самом деле в потрепанную корку советского учебника Тот вложил один из своих бесценных фолиантов на арамейском. Такой вот конспиратор!

– Почему нельзя? – не унимался Карн. Тревожная мысль о том, что Нисса у Ангелов, на время перестала грызть оголенные нервы, но не спешила гибнуть в пучине эмоциональных наслоений и вновь расправляла черные как смоль крылья.

– Потому что! – Тот очень не хотел отрываться от своей книжки, но, ощутив на себе пристальный взгляд Карна, понял, что такое объяснение парня не устроит. Поэтому был вынужден снизойти до развернутого ответа. – Пойми, Один древнее любого из нас, его не зря зовут Отцом Всех. Он не Древнейший, но ближе всех стоит к богам працивилизации, таким как Кром, Маргуш, Моай, Кичевалиду, Хтиа. Ты вряд ли хотя бы слышал эти имена.

– Гримнир многое перенял от наших великих предков, – вступил в разговор Эрра. Бог войны оторвался от созерцания мира вне прокуренного вагона электрички и уставился на свои руки. – Ему ведомы тайны, от которых даже Тот сойдет с ума. Многие уверены, что он всесилен, но… это не так. Просто в отличие от нас он знает, как заставить законы Творца действовать себе на пользу. Себе, и больше никому.

– Дорога Одина, – продолжил Тот, судя по выражению лица – не особенно довольный тем, что его перебили, – это тайный путь, которым он когда‑то прошел, скрываясь от всего мира. Благодаря изысканиям Локи мне удалось точно определить вехи этого пути и вектора направлений. Мы сможем попасть к Всеотцу лишь повторив Дорогу Одина с точностью до метра. И в строго отведенное время.

– А путь этот пролегает только через Ра? – поинтересовался Карн. На самом деле ему было плевать на нюансы, он лишь хотел поскорее найти этого «супербога», чтобы получить от него Сердце Хрунгнира и добраться до Башни Солнца в Гелиополисе, где держат Ниссу.

– Нет, не только, – покачал головой Тот. Как всегда, он быстро увлекался лекцией, особенно когда собеседник задавал ему правильные вопросы. А правильными в его понимании были только те, которые предполагали многосложные развернутые ответы с большим количеством отсылок. – Он также проходит через Лимб, и даже через Дуат.

– А как я проберусь через Дуат? – удивился Карн.

– В гробу, – без тени улыбки ответил Тот, возвращаясь к своей книге. – Как однажды сделал мой светлейший братец.

Парень не понял аллюзии, но предпочел больше не допекать Тота, который в последнее время демонстрировал явные признаки нервозности. Карн в очередной раз доверился богам и не сомневался, что у них есть четкий план. Значит, всего то и нужно, что безоговорочно ему следовать.