Кто видел в море корабли …

Случаев, происходивших с моряками в Дудинке, было много. Весёлых и не очень. Вот, например, стояли мы на рейде. Наша очередь вставать под загрузку обещала быть не скоро, и экипаж, после трудового дня, уезжал отдыхать на берег на рейдовом катере. Я коротал время на ходовом мостике в компании моего друга третьего помощника капитана. Его вахта через два часа заканчивалась. Мы болтали о жизни, следили за окружающей обстановкой, которая всё больше поглощалась вечерними сумерками и туманом. Я периодически отлучался в радиорубку, чтобы принять различные циркуляры от пароходства и послушать повестку: нет ли радиограмм в наш адрес? Подошёл последний рейдовый катер. Четвёртый помощник, который должен был сменить третьего штурмана на вахте, на этом катере не прибыл. До конца вахты оставался час, и шансов у третьего помощника смениться вовремя с вахты оставалось всё меньше, а сменить самого себя и отстоять ещё одну вахту «за того парня», который сейчас находился на берегу, становилось всё больше. Четвёртый помощник совсем недавно окончил «Макаровку» (ЛВИМУ им. Адмирала С.О. Макарова), нормальный, вроде бы, парень, косяков и залётов не имел. И, вот, такой казус! Непорядок! Третий штурман тоже был нормальным парнем, но уже начинал немного нервничать и вспоминать своего сменщика «добрым тихим словом». Количество этих слов и крепость выражений с течением времени всё больше увеличивалось, пока за двадцать минут до конца вахты вдруг не раздался сигнальный гудок, и из тумана на нас стало надвигаться что‑то чёрное и бесформенное, но всё же обозначенное бортовыми сигнальными огнями. К нашему борту подошёл огромный плавучий кран! Вахтенный матрос принял с него швартовый конец, и с крана к нам на борт перебрался четвёртый помощник. Он был в состоянии далеком от понятия «не трезвый». Состояние его, скорее всего, можно было описать так: «чудом держащийся на ногах». Помахав на прощание капитану плавкрана, четвёртый помощник сумел подняться на мостик и, счастливо улыбаясь, доложил третьему, что готов заступить на вахту. Третий помощник оценил «шутку юмора» и, бережно «взяв под локоток» четвёртого штурмана, стал втолковывать своему сменщику, как за оставшиеся пятнадцать минут привести себя в чувство посредством холодного душа и завалявшейся у него таблетки «антиполицай». Четвёртый помощник внимательно выслушал все эти отеческие наставления и, развернувшись на месте на подкашивающихся ногах, отправился приводить себя в порядок. Через пятнадцать минут он стоял на капитанском мостике в отглаженной морской форме при белой рубашке и галстуке, в фуражке с «крабом», совершенно трезвый, но с красными, как у кролика глазами. Третий помощник оглядел его оценивающим взглядом, задал пару вопросов и, убедившись, что сменщик способен выражать свои мысли членораздельно и выполнять свои служебные обязанности с надлежащей ответственностью, сдал ему вахту, обещая заглядывать на мостик и проверять его состояние. Четвёртый помощник бодро кивнул и, проводив взглядом удаляющегося третьего штурмана, расслабленно выдохнул, после чего направился к кофеварке, чтобы взбодрить себя и меня свежезаваренным кофе. За чашечкой этого приятного напитка он рассказал мне, что опоздал на катер совсем немного. А экипаж плавкрана любезно согласился подбросить его до нашего судна всего лишь за «два пузыря». Остальное я видел. Вот так в очередной раз подтвердилась морская поговорка: «ребята пьют, но дело знают!»

В другой раз за чашечкой кофе на мостике мне рассказывал свою историю уже третий штурман, который пропал в Дудинке на сутки. Он чётко помнил, что входил в местный ресторан в сопровождении своего друга, тоже члена нашего экипажа. Потом шёл провал в памяти. А следующие воспоминание было таким: он собирает в тундре морошку в компании смутно знакомой женщины и её сына школьного возраста. В конечном итоге, наше судно не потеряло в Дудинке ни одного своего члена экипажа и достойно выполнило производственное задание, порученное нам руководством пароходства.

С героем следующей истории я в последствие познакомился лично. Он тоже был выпускником ЛМУ ММФ и потом даже моим начальником радиостанции. В то время, когда случилась с ним эта история, он ещё не был женат. Так вот Дудинка – город портовый, а в портовых городах всегда есть всё, что нужно морякам. Про выпивку мы уже говорили. Такого ассортимента алкогольных напитков, как в магазинах Дудинки, я до этого не встречал нигде. Огромное количество разнообразных водок, коньячных изделий, вин от любых производителей, ликёров, настоек и т.д. и т.п. Даже питьевой 95 градусный этиловый спирт в полулитровых бутылках здесь продавался! Такое изобилие я видел впервые, поэтому купил несколько особенно понравившихся мне экземпляров для домашней коллекции. Мне даже удалось доставить их в Ленинград в целости и сохранности, чтобы мой домашний бар был на надлежащем уровне! Но вернёмся к начатой истории. Дудинка – город по столичным меркам небольшой. Здесь ценится всё потому, что всё сюда приходится завозить. И только люди приезжают сюда сами. Поэтому каждого нового человека в городе видно сразу. Когда я впервые вышел погулять в город с другими членами нашего экипажа, то увидел пятиэтажки, стоящие на сваях, забитых в вечную мерзлоту, окна с тройными рамами, ресторан «Арктика» в центре города в окружении многоэтажек. Огромный портрет раскосого портовика в морской фуражке, дополненный надписью «Дудинка 300 лет», украшал стену пятиэтажки.

 

Торговый центр со скучающими продавщицами и стайки девушек или женщин, нарезающих круги на пространстве от территории порта до ресторана. Здесь они могли встретиться с моряками, чтобы потом в их сопровождении очутиться в ресторане. А дальше уж «как карта ляжет!»