Кубик

Дорожка, по которой шло Дей, поддерживая удрученность серых морд, объединилась с тропой от противоположных домов, потом от третьих и вот уже десятки существ следовали в одном направлении. Во время холодов, или, когда источник обесцвечивался, согревала лучше тёмная одежда, она не отражала энергию и впитывала её. Так что серые, чёрные, тёмные куртки, штаны и ботинки с шапками, украсившись мрачными лицами тех же тонов, грустно плелись в одном направлении. На выходе с улицы их набралось уже с десяток, они, вместе с Дей обогнули детскую площадку, несколько брошенных до лета автомобилей и вышли к дороге. До центра района можно добраться от дома и на автобусе, но пересечение одного квартала не стоило денег за билет. Для некоторых существ и весь маршрут, из‑за расстояния на которого приходилось выходить на час раньше, не стоил билета. Здесь фонари круглосуточно освещали грязные сцепки дороги. Эти сцепки или зацепы, представляли из себя параллельные железные линии, вбитые глубоко в землю, за которые и хватались машины для передвижения. Силы трения не хватало чтобы побороть встречную плотность воды, колёса бы буксировали, изредка подбрасывая автомобили над дорогой. Это там, далеко в первых районах сцепки не нужны, там всегда легко и просторно, и вода не мешает движению.

Справа открывалось сухое поле чёрных стволов. Дей и не застало, как эти деревья когда‑то приносили плоды. Теперь съедобные продукты под открытым куполом выращивались только на тепловых границах далеко за городом, в стороны от малой реки или через второй Сеточный район от большой реки. Ясный район стоял когда‑то четырнадцатым по реке, пока не начились расселения, а цифры не стёрлись. Здесь раньше и собственные теплицы обогащались светом и теплом, и продукты быстро портящиеся всегда свежими стояли на прилавках. Жизнь была лучше, считало Дей и все, кто старше, до постройки Холодного завода. Однако это принесло городу новую одежду, механизмы, упаковки, всевозможные изделия, упрощающие жизнь, которая с каждой сменой всё быстрее вертелась. Жить стало удобней, но только тем, кто приспособился.

Сквозь тонкие ветки мёртвого леса, мимо которого плелась тропка существ, мелькал чей‑то силуэт. То существо почти в горизонтальном положении, гребя руками, бежало по короткому пути. По такой холодной воде существо не идёт, оно уже почти плывёт. Твёрдые корни служат хорошей сцепкой, а если укутаться теплей, то можно и не заболеть. Дей для этого обычно и выходило раньше, чтобы ни торопиться. Хотя сейчас, с новой мыслью, греющей из листов сквозь сумку за плечами, Дей неосознанно стремилось как можно скорее добраться до работы, где можно поверить такие идеи в реальности.

Промчалось ещё несколько машин мимо пешеходов, нагнав на них холодной воды. Все вместе свернули к центру. Третья часть района самая низкая, в домах, подобных дому Дей, бывало даже не устанавливали балансируемых кислородных лифтов – они редко доходили до двадцати этажей. Но вот потянулись высотки, дома второй части, от сотни метров и выше. Их крыши размывались в мутности воды и не видно было даже горящих окон. Здесь, на пока ещё освещённых фонарями улицах становилось теплее, вытягивались серые шеи и проминались пальцы, растягивая перепонки. Магазины ещё закрыты, на их дверях висели таблички со схематичным изображением ладони с боку – просто белая палка на чёрном (Изображение общепринятого прощания, запрета, или ответа «нет»). Силуэты существ всё мелькали, скорость потока то уменьшалась, то толпа вновь ускорялась, рассасываясь в переулках. У вокзала кто‑то выбегало и на проезжую часть, но перед самой остановкой все опять дружно стали шататься из стороны в сторону. Малые группы толпились у автобусов, другие за машинами, но основной поток шёл к главному зданию.

Дей полезло в карман за монетами. Одну, ничем не отличающуюся от других, как очень для себя важную, оно вновь переложило отдельно, а из остальных отсчитало тридцать Ÿ. На один больше чем в прошлом цикле и на три, чем в позапрошлом. Изначально стоимость поездки не была меньше пяти Ÿ, даже когда зарплаты урезали, она оставалась на месте, а теперь, в независимости от экономической обстановки, стабильно повышалась. Людям нужно было добираться до работы, так что на этом они экономить не могли.

Дей, ещё когда медленно поднималось по лестнице между уровнями дорог, достало карандаш с блокнотом и принялось рассчитывать подробности своей новой идеи. Оно чертило новые круги и от них пускало по периметру перпендикулярные отрезки, затем расчерчивало расстояния, записывало данные и их комбинировало. Существа то и дело толкали Дей, чтобы ни опоздать на транспорт, но извинялось за столкновения только оно само. В любом случае все вместе минут десять ждали следующего рейса. За это время Дей успело зарисовать необходимую схему проводника и предположить соотношения количества энергии к обмотке и частотам с выдаваемой температурой. Пока ещё не было ни одного сомнительного аспекта уравнения, что само по себе сомнительно. Чем больше надежд, тем тяжелее после будет разочарование, это Дей знало по жизненному опыту.

Тёмное, мутное пятно появилось на горизонте. Существа подступили ближе к краю платформы. Они не расходились, все знали, что выходить никто не будет. Местный транспорт курсировал между соседними районами, шестнадцатый забросили ещё до присвоения имени, а из Пришахта – двенадцатого никому не было дела до четырнадцатого. Из Шахт – тринадцатого и Светлого (зеркального Ясному) – пятнадцатого, добраться до пневматической трубы было удобней в обратном направлении. Поэтому кит шёл налегке.

Огромное чёрное животное с сорокаметровой кабиной на брюхе медленно заплыло в бокс, где его окончательно остановили тросы. Оно глубоко вдохнуло, колыхнув лишний раз гигантскими белыми ластами. Кабина притянулась к платформе и двери открылись, толпа, как прорвавшаяся кислородная труба, начала просачиваться внутрь. Все пятнадцать метров длины вагона мгновенно заполнились. Каждое стремилось к поручням, углам и стенам, чтобы ни морозило от стёкол. Они бы так же продолжили наполнять вагон, если бы не слабая пропускная способность турникетов. Кит стоял не больше двух минут и вот, двери закрылись. Машинист потянуло рычаг, закрепители ослабли, катушки намотали тросы и загорелась голубая лампа, разрешающая движение. Огоньки замигали перед носом кита, он медленно свернул хвост и оттолкнулся им, небрежно дёрнув всех пассажиров. Встречный кит как раз заходил на посадку, когда этот поплыл.

Слабые лампы на потолке мелко подрагивали. Существа жались каждый к своему поручню, все, как один, уткнувшись в чтение. То были газеты, книги, журналы, не доученные главы, не доделанная работа, комиксы, картинки, смешные памфлеты, сводки новостей. Кто‑то пыталось доспать, досмотреть приятный, тёплый сон. Дей не выделялось, оно, прижавшись к стене, не переставало исписывать блокнот. Его шатало в потоках, но взяться за поручень оно не решилось, так как могло бы потревожить скрюченное существо рядом. Это могло бы за собой возбудить волну вони из его рта, Дей решило – лучше не рисковать, а немного потерпеть.

Между тем кит поднимался всё выше, кислородный балласт поддерживал его с кабиной, он шёл плавно, делая ещё первый или второй круг на своей смене. Он ещё слушал световые сигналы, но через час начнут ему приказывать ультразвуком, а к концу смены, когда он устанет, может, пустят электричество. Кит этот был уже матёрый, он знал, что терпеть лучше, чем последствия неповиновения, когда электроны врезаются в мозг и туша стонет в случае неверных движений. Все киты это помнили, внештатные ситуации специально создавались, их намеренно при дрессировке манили запрещёнными действиями, чтобы показать последствия, подковать, выстругать. Животные научились выбирать меньшее из двух зол.