Лабиринт

–

 

Вскоре карета остановилась, и одноглазый – его голос нельзя было перепутать ни с чьим другим – заговорил с кем‑то, кто, по всей видимости, встречал их. Через мгновенье он открыл двери кареты и, услужливо придерживая ее, жестом предложил сидящим выйти.

В этот самый момент Элиза увидела протянутую к ней руку в кожаной перчатке и услышала знакомый голос:

– Мисс Элиза, добрый вечер! Как я рад нашей встрече!

Уилсон в длинном черном плаще с большим зонтом в руке, весело улыбаясь, приветствовал выходящую из кареты Элизу, заботливо поддерживая ее. Одноглазый слуга зажег фонарь и поднял его как можно выше, помогая прибывшим сориентироваться в ночной уже темноте.

– Добрый вечер, сэр! – волнуясь, ответила Элиза. Как ваши дела?

– О, несравненная мисс Элиза, теперь, когда я снова вижу вас, мои дела, несомненно, пойдут еще лучше. Мы очень ждали вас! – сладко пропел Уилсон.

– А как себя чувствует миссис Краутц? Она готова принять нас? – беспокойно спросила Элиза.

– Дорогая моя, не волнуйтесь! Хозяйка так ждала эту встречу и будет бесконечно вам рада! – успокоил ее Уилсон.

Мистер Смит, выбравшись вслед за дочерью из кареты, горячо и дружелюбно приветствовал мистера Уилсона:

– Уилсон, дружище! Я так рад нашей встрече!

По душевной своей простоте он кинулся было обниматься, но вовремя вспомнив наставления Элизы, лишь низко и неуклюже поклонился встречавшему. Уилсон, стараясь скрыть свое истинное отношение к раздражавшему его старику, растянулся в фальшивой улыбке и ответил:

– Рад вас видеть, мистер Смит. Как вы добрались? Все ли у вас в порядке?

– О, не извольте беспокоиться, все очень хорошо. Мы немного удивились тому, что графиня захотела назначить встречу в такой поздний час, но вы же знаете, старина, как это важно для нас, поэтому поспешили приехать, – весело ответил Смит.

– Да, это могло показаться странным, но моя хозяйка – женщина весьма необычная, – улыбаясь одними губами, ответил Уилсон.

Свернув калачиком руку, он предложил ее Элизе и, накрыв ее зонтом, следуя за освещавшим им путь одноглазым, уверенно и быстро повел девушку к огромным резным воротам, отделявшим имение графини от остального мира.

На их чугунных решетках мистер Смит увидел множество любопытных, но совершенно непонятных ему знаков и символов. В самом же центре удивительных ворот, как живые, искусно выкованы были две касающиеся друг друга листьями лилии, которые отрывались друг от друга при открытии створов.

Подойдя вплотную к решеткам ворот, одноглазый слуга начал произносить короткие резкие фразы на незнакомом Смиту языке, свободной рукой в это же время совершая какие‑то странные и нелепые движения, развеселившие старика Смита.

Похоже было, что одноглазый крестит массивные двери ворот, но как‑то чудно – снизу вверх. После шестого такого крещения массивные ворота начали туго открываться.

Протяжный, жуткий скрип старых петель вонзился в ночную тишину, проникая, как показалось старику, прямо в его мозг. Он вздрогнул от неприятного, буравящего голову звука, и по телу его пошли мурашки.

Через некоторое, показавшееся Смиту вечностью, время, ворота открылись настолько широко, что идущим под руку Уилсону и Элизе можно было легко пройти сквозь них, и они двинулись вперед.

Смит засеменил следом, пытаясь открыть свой зонт, который почему‑то не открывался, позволяя усилившемуся в этот момент дождю заливать и без того уже мокрого с ног до головы старика еще больше.

Погода ухудшалась. Шла гроза. То и дело над головами идущих коротко сверкали молнии, освещая ненадолго их путь, затем раздавался пугающий Смита все сильнее небесный грохот.

Попав впервые на территорию имения, о котором все говорили ни больше ни меньше как о жилище дьявола, мистер Смит невольно вспомнил все слышанные им ранее истории и, жадно впиваясь в темноту подслеповатыми глазами, пытался разглядеть хоть что‑то, чтобы понять, правдивы ли были эти рассказы.

Прямо за воротами имения начиналась и тянулась куда‑то в бесконечность тисовая аллея. Могучие кроны деревьев, стоящих по обе стороны широкой довольно дороги, гнулись от порывов усиливавшегося ветра и похожи были на гигантских чудовищ из страшных сказок.

Испуганно озираясь вокруг и все еще пытаясь справиться с проклятым зонтом, старик Смит заметно отстал от остальных. Элиза и Уилсон шли далеко впереди, и он почти уже потерял их из вида. Дождь застилал ему глаза, а ветер, казалось, останавливал, не давая догнать уходящих от него.

Сквозь бушующую вокруг старика стихию, к удивлению своему, Смит слышал, как где‑то впереди оживленно и весело разговаривают Уилсон и Элиза. Он слышал смех дочери и вежливое бормотание ее спутника. Холодея от накрывающего его страха, он пытался понять, как такое возможно?

Ураганный ветер не давал ему возможности даже окликнуть их, а дождь, ливший стеной, намочил его так, что он не мог двигаться – такой тяжелой и мокрой стала одежда. Он продирался сквозь царящее кругом безумие, теряя силы и чувствуя ужас, охватывавший его все сильнее с каждой секундой.

«Элиза, девочка моя! – стучало в его голове. – Я должен увести тебя отсюда!» – это было последнее, о чем подумал мистер Смит, падая на истекающую водой землю и теряя сознание.

 

–

 

«Элиза, где ты? Подожди!» – стрелой мысль о дочери пронзила ум старика Смита, и он открыл глаза.

«Где я? Что происходит?» – пытаясь понять, где находится, Смит обвел глазами незнакомую комнату.

Он понял, что лежит на спине и что тело его обездвижено. Старик попробовал подняться, но не смог даже пошевелиться. Ужас охватил его, и он закричал изо всех сил, но вместо звука своего голоса услышал лишь тихое мычание.

«Господи, помоги!»

Паника охватила бедного старика, и он потерял контроль над собой.

Ум его, как в лихорадке, вспыхивал странными видениями. Перед глазами хороводом проплывали лица незнакомых людей, говоривших ему что‑то, чего он не мог разобрать; он слышал, как поет где‑то вдалеке женщина, сводя с ума монотонной, бездушной мелодией. На какое‑то время перед ним загорался, причиняя боль, яркий свет, а потом все вновь погружалось в непроглядный мрак.

В какой‑то миг Смит решил, что умер, и попал в ад. Ему чудилось, что он лежит в душном, сыром подвале, заполненном густым красным туманом. Туман этот клубился и двигался вокруг несчастного старика, окутывая и проникая в каждую клеточку его тела. Но это был не просто туман, это было живое и разумное нечто, которое контролировало и управляло всем вокруг, в том числе и им.