Легенды нашего края. Байки у костра
Илюха голову к нему поворотил:
– А может ты что у князя натворил? А ну, признавайся!
– Ничего я там не творил, – покраснел поповский сын. – Вечно вам что‑то блазнится.
– Алексей, – Добрыня могучей лапой придавил молодое плечо. – Ты меня не обманешь: я тебя знаю хорошо. Ну‑ка, рассказывай…
– Ничего я там не творил. Просто, пока вы меды распивали, я с девкой мраморной забавлялся. Ругайтесь теперь, коль самим не дано красу бабскую познать!
Богатыри насупились – как это в голову ему пришло? Поистине Алешенька‑молодец – кладезь сюрпризов! Надо бы отвезть похотника на княжий суд и милости сабе попросить.
– Так и пришло, – оправился от смущения Попович. – Я‑то думал, она живая, только упертая сильно.
Молодой богатырь принялся безудержно болтать, описывая свое любовное приключение под княжьим столом с басилевым подарком. Старшие морщатся – ну, просто степняк поганый, у которого баба вместо вещи!
– Как теперь – жаниться‑то думашь? – на полном сурьезе спросил Илья Муромец.
– Да рази князь за такого отдаст? – усомнился Добрыня.
Попович вытаращил глаза.
– Чего? На девке‑то мраморной?
– А как сильничал немраморная была?
– Дак она ж безрукая – как в хозяйстве с такой?
– Твои дела, – был суров суд Добрыни.
– Все, решено! – сказал Илья Муромец. – Едем в Киев сватами.
– Фигушки! – Попович изладил пальцами неприличный жест. – Вы поезжайте, я тут останусь.
– Оставайся. Князь отдаст – сюда притараним невесту твою, – не уступал Илья.
– Как же ты здесь один будешь жить? Чем питаться станешь? – переживат Никитич.
– А вот так и буду, – сделав ладони лодочкой, Попович заорал во всю мочь. – Эй, кто‑нибудь! Дайте пожрать человеку!
И тут же на нижнюю ветку могучего дуба спрыгнул котяра черный:
– Нет никого тут кроме меня. Желудей без скорлупок хочешь отведать?
– А ты кто такой? – опешили богатыри.
Тот отвечает тихо и немного торжественно:
– Кот Ученый.
– Ух, ты! – встрепенулся Попович. – Что‑то я слышал от батюшки о дубе, на котором цепь златая, про кота… Ученый, потому что балакашь по‑нашему?
Кот степенно кивнул.
– А де сэпь? – поинтересовался Илья Иваныч.
– Вот и спрятал от лихих глаз.
Тут Добрыня:
– Слушай, кис‑кис, желудей не надо – ты нам медовухи изладь.
– Не хватило вам на пиру?
– В том‑то и дело, что сушняк после пиру.
Во взгляде дубового жителя появилось нечто упрямое.
– Не зря я зовусь Котом Ученым – кое‑что понимаю в жизни этой. За столом на княжьем пиру да в битве с оружием в руках вы – богатыри. А повернись к вам судьба, ну, вот как сейчас – и вы сразу никто, и зовут вас никак.
– Не смей с нами в тоне таком! – вспылил Алексей сын попов.
– Не буду, – улыбнулся Кот. – Но что же вы намерены делать? В Киев вам дорога заказана, да и не добраться нагишом до столицы.
– Сами не знаем, – вздохнул Добрыня. – Может, подскажешь?
– И подскажу, и научу – не зря ведь Ученым зовусь. Для начала уясните, что страдания полезны всем – не только простому люду, но и князьям, боярам, богатырям…. Страдания делают личность богаче. Скоро вы поймете, что ничего не потеряли, лишившись одежды и места в дружине, а только приобрели….
– Кота болтуна?
Озорные искорки в глазах Ученого разом пропали:
– Ни тема для смеха.
– Ммм‑да…, – промычал карачаровский богатырь, наблюдая напряженным взглядом за клубящимися облаками. – Так за знакомство‑то надо поднять! Как чуешь? – ведь гости же мы. Али ты не русский будешь?
У Кота настроение совсем упало – будто ему хвост прищемили. Ну что тут скажешь? Как втемяшить в эти пропитые головы разумное, доброе, вечное? Должно, не спроста явились сюда, в чем мать родила – разрушить души его равновесие. А вдруг они и его приучат пить или еще каким своим гадостям? Это тебе не сюси‑пуси, это первейшие на Руси богатыри. Как тут миссию свою исполнять? С другой стороны – что делать, когда вокруг ни души: некому вековую мудрость ведать. Вот бы к князю ему, в советники! А?
Коту остро захотелось в свое одиночество:
– Извините, пора мне.
Забрался в дупло, свернулся калачиком и задумался. Ночь подошла…
Благостное движение ощутил Кот из дуба в себя – через лапы, через спину и даже через беспокойный хвост. Гудящие силы земли и неба вливались в него и растекались по венам, щекотали уши, покалывали в носу, выжимали слезы из глаз. Кот запрокинул голову и принялся смотреть из дупла в звездное небо. В голове стало легко и звонко. Предчувствие вдохновения заполнило целиком. Он зажмурился, и стихи полились:
У лукоморья дуб зеленый;
Златая цепь на дубе том…
Строчки рождались сами собой.
Идёт направо – песнь заводит,
Налево – сказку говорит…
Кот выскочил из дупла и стал ходить вокруг ствола, ступая с ветки на ветку. Он вышагивал, а слова рождались одно за другим и становились в ровный строй пронзительно четкой строки:
