Легенды нашего края. Сейфула

– Ну, как ты? Поговорим?

Он пригласил Сейфулу к столу, предложил рюмку коньяку и сам с ним выпил – закусывали дольками лимона.

– Мне у тебя очень нравится, – сказал Кашапов. – Но это не то, на что я рассчитывал. Есть у меня кое‑какие мыслишки, и хочу я теперь их тебе изложить.

– Как улучшить службу охраны? – Ираклий наплескал в рюмки еще коньяку. – Говори.

Но Сейфула повел речь совсем о другом.

– Род наш старинный и ведет свое начало от языческих шаманов Кашапов. Мне это дед Сейфула рассказывал. В честь него и меня назвали, хотя мама была шибко против.

– Ты мне решил историю вашего рода‑племени рассказать? Зачем?

Сейфула пожал плечами и с деланным безразличием посмотрел в окно. Небо было без малейшего облачка, ветра не было, и над трассой поднималось марево от нагретого асфальтом воздуха и выхлопных газов. Хоть бы какая‑нибудь подсказка природы – рассказать все Ираклию или таки промолчать?

Кашапов решился:

– Из поколения в поколение, от отца к сыну передается тайна шаманов нашего рода…

Ираклий проникся его словами и подался вперед:

– Клад? Заклятие? Что за тайна?

Сейфуле показалось, что он как будто ножом отрезал фал, который удерживал его лодку у причала – и вот она закрутилась, и вот ее понесло прямиком на стремнину…

Ему было шестнадцать лет, и он только что окончил девятый класс, когда на шахте во время взрыва метана погиб его отец, Барыс Кашапов. После похорон дед Сейфула сказал: «Отпросись у матери, соври что‑нибудь – ты мне нужен будешь дня на три». Сам он со снохою своей не общался и, если бы не общее горе, то еще сто лет не сели бы они за один стол.

Сейфула‑внук наврал матери о рыбалке с ночевками на далеком, но рыбном озере, куда он хочет отправиться с друзьями. Был отпущен, и с дедом отправился прямиком в Ильменский заповедник имени Ленина.

В лесу возле запретной территории провели первую ночь. С утра бросок на Ильменский хребет, где Сейфула‑дед показал Сейфуле‑внуку малозаметный вход в удивительную пещеру. После узкого входа, заныканного в густых кустах и прикрытого огромным стволом от старости и ветра упавшей сосны, открылся удивительный грот высотой гораздо выше человеческого роста. Но не это в нем было удивительного – его стены, пол и свод сверкали разноцветными огнями в свете лучей китайских фонариков.

– Что это, дед? – удивился внук. – Драгоценные камни?

– Не то чтобы очень, но вполне дорогие, – поведал степенно Сейфула‑дед. – Присядем, я расскажу тебе кое‑что.

Эту пещеру давным‑давно случайно открыл Кашап – шаман одного из башкирских родов. А может быть, он ее угадал‑нагадал, поскольку не бродягой слыл, а мастером удивительных камланий – слава о нем слыла далеко. С него и пошло: из поколения в поколение тайну ее могли знать только двое Кашапов – самые старшие в роду мужчины.

После крещения Кашапы стали Кашаповыми и с камланием завязали. Но Сейфула‑внук знал, что дед его по всей округе слывет чудаком и знахарем, многие к нему за советом ходили. Только мама звала его колдуном и никогда не приглашала в гости к себе.

– После смерти Барыса, твоего отца, ты теперь после меня старший Кашап – тебе и тайной владеть наравне со мной. Я расскажу тебе, как делать деньги из этих камней.

Дед не слыл богачом даже в поселке горняков – жил одиноко в маленьком доме, одевался неброско, не пил, не кутил. Но единственному сыну Барысу на свадьбу трехкомнатную квартиру подарил с мебельной обстановкой.

Мать все эти годы, сколько помнил себя Сейфула, твердила: «Отдам‑отдам, не хочу зависеть от колдуна». А отец лишь посмеивался в усы – видать, знал, откуда ноги растут щедрого свадебного подарка.

Тут же, в гроте на полу валялся в беспорядке горняцкий инструмент – кирка, молоток с добрую кувалду, обушок, которым, Сейфула‑внук догадался, вырубают из породы самоцветы.

– Посвети, – приказал дед и сноровисто вырубил несколько камней; рассовал их в два рюкзака. – Хватит, не будем жлобиться – вдруг придется тикать от объездчика.

– Запомнишь место? – спросил дед, когда выбрались из грота. А когда покинули пределы заповедника, еще раз спросил:

– Запомнил дорогу? Один доберешься? Ну, тогда домой…

Только в домик деда они попали лишь на следующий день, заночевав еще раз в лесу. Рассматривая самоцветы на солнечном свете, Сейфула терзал деда вопросами:

– Откуда ты знаешь цену им? Может быть, это настоящие драгоценности и стоят баснословных денег.

Дед, отдохнув на диване часок‑полтора после дороги, снова был полон сил.

– Смотри сюда, внук, и учись.

Он достал из посудного шкафа чугунную ступку и пест, положил в нее зеленого цвета камень и начал крошить. Раздолбив его в песок, показал внуку:

– Видишь, что с малахитом стало? А драгоценный камень, типа алмаз‑изумруд‑рубин ты ни за что в ступе не искрошишь. Понял?

– Понял. Только зачем тебе порошок? Камнем он красивее был. Распилить, обточить, вставить в оправу – вот тебе и перстень. Дорого можно продать.

– Может быть, – усмехнулся Сейфула‑дед. – Школу закончишь, выучись на ювелира. Камни у тебя будут, профессию освоишь и станешь миллионером. А пока…

Потомок шаманов ссыпал зеленый порошок в мешочек из плотной ткани.

– Есть у меня знакомый… художник икон или, как он себя называет, богомаз. Смотри, какие он замечательные картины делает, – Сейфула‑дед кивнул на стену.

Там действительно висели две замечательные картины, выполненные не красками на холсте, а разноцветным, сверкающим в лучах солнца или лампочки, минеральным песком на доске. И еще икона в углу…

Давно Сейфула‑внук пытал деда – откуда они у него?

– Всему свое время, – улыбался тот.

И вот это время пришло.

– Теперь ты знаешь где и как камни брать, в песок толочь, а адрес мастера, который будет его покупать, за иконой хоронится. Отойду я в загробный мир, достанешь бумажку, найдешь человека и будешь безбедно жить. Только обещай мне… Закончишь школу, отслужишь в армии и обязательно сразу женишься. Девицу сам ищи по душе, а уж квартиру я вам подарю… А потом напрягай ее – пусть хоть кажный год рожает, но чтоб сынок был обязательно. А обмишурится девками раза три – гони и другую бери…

 

Конец ознакомительного фрагмента