Лелег

Здесь польский король начал наглядно суетиться. Согнал крестьян и мастеровых, принудил рыть канал на суходольный луг, одновременно ставить каменную плотину поперёк Маршевки. Когда вода пошла на суходол, плотину густо обмазали глиняным на куриных яйцах, муке, костном клее составом, который высох и стал крепче гранита. В одну из ниш плотины вмуровали так называемую аспидную доску, огромную пластину из чёрного твёрдого сланца аспида, который в те времена использовался для письма. На доске четким каллиграфическим почерком было указано, где и что по пути следования из Москвы до Можайска было схоронено.

Когда суходол затопило, в плотине открыли проход, и вскоре уровень воды в реке и суходоле выровнялся, сокрыв нишу с чёрным аспидным списком. Сию информацию Сигизмунд умело распространил по всей Европе. Что тут началось! Целые ватаги кладоискателей со всего мира кинулись на поиски сокровищ. Какие драмы, приключенческие романы, анекдоты и нелепицы случались. Сколько отчаянных голов упало в междоусобных клановых стычках. Настоящая золотая лихорадка. Одна из банд дотла сожгла селение Куний Бор. По следу банды вышел совместный отряд можайских и смоленских стрельцов, легко её настиг, изрубили частично, остальных посадили на колья.

Вскоре стал известен приблизительный список награбленного, о котором упоминал впоследствии историк и философ Карамзин: «Грабили казну царскую. Взяли всю утварь древних наших венценосцев: их короны, жезлы, посуды, одежды богатые. Сдирали с икон оклады. Делили золото, серебро, жемчуг и ткани драгоценные, камни‑самоцветы; представляющие несомненную историческую ценность предметы роскоши, обладающие колоссальной стоимостью». Тысяча подвод – почти вселенский масштаб!

Наконец удалось раскрыть секрет суходольного водохранилища. Плотину порушили, вода сошла, кладку разобрали – не без труда! – по кирпичикам, нашли злополучную доску. Тут же кинулись всем скопом к погосту Николы Лапотного, где, как намекал аспидной надписью Сигизмунд, была спрятана основная часть сокровищ. Тысячи охотников поживиться на дармовщину с дьявольским азартом перерыли округу у погоста Николы вдоль и поперёк. Нашли горшок с монетами, сундук с каким‑то пустяшным убранством и более ничего.

Мучимые болезненными тенезмами неудовлетворённости кладоискатели столь же тщательно перерыли чуть ли не весь Смоленский тракт, особенно под Гжатском, Вязьмой и самим Смоленском. Крови при этом пролилось – реки! Попутно обнаружили ещё с десяток Никольских погостов. Что неудивительно, Николай Чудотворец почитался на Руси повсеместно. Позже кое‑кто утверждал, что клад надо искать в верховьях Пахры, другие с точностью называли места в Карелии, неподалёку от поселения, что через пару столетий назовётся городом Кондопогой. Русская земля велика. Ищите, Панове.

Альгис этим вопросом не занимался, вообще мало что знал. Так, в пределах доходивших промежуточных сведений, больше смахивавших на слухи, не подкреплённые никакими фактами. В отличие от Хмеля. Богдан имел конкретные указания Тайной Палаты Посольского Приказа, соответственно прощупал агентурную братию в Украине, Турции, Молдавии. По Смоленской дороге его люди организовали целое расследование с привлечением всевозможных ведунов, колдунов и ведьм. Несколько десятков причастных каким‑либо боком к Жигимонтовым вытрэбэнькам замучил пытками огнём до смерти. В конце концов, Хмель пришёл к однозначному выводу: все эти аспидовы доски, Николины погосты, золотой обоз на Смоленском тракте от Можайских ворот и далее – не что иное, как отвлекающий манёвр. Тысяча подвод имела, конечно, место. И грохотали так, не услышать их было нельзя. Предположил, что шум создавали умышленно, с помощью трещоток, пустых бочонков, кадушек с колотушками. Сигизмунд – тот ещё прохвост. Пока лжеобозы грохотали по Смоленской дороге, он казну и остальные царские сокровища преспокойно умыкнул к себе в Краков, минуя постороннее любопытство. Теперь они лежат в закромах Вавельского замка и ждут посланцев божиих во исполнение справедливости по отношению к России‑матушке.

Поскольку хоругвь Альгиса всех крымчаков перебила, а надо сказать, Сигизмунд сделал на них ставку не только в вопросах охраны, но и тактической разведки, в Кракове царили неведение и безмятежность. Разведчики хоругви, а также пластуны казачьих отрядов Хмеля прибыли к Вавелю чуть раньше «чаек», так как скакали, сменяя коней, быстро, по прямой через урочища и лесостепные полосы. Когда флотилия подошла к замку, королевская стража и вся придворная знать уже были сагитированы не без помощи уникального казачьего духа, сверкающих под лунным светом клинков, гипнотических взглядов черноглазых дульных отверстий ружей, пистолей и бандолетов.

Пока Сигизмунд приходил в себя, на галере подкатил Хмель и без обиняков прочёл королю лекцию о вселенской справедливости, не терпящей предательства, вероломства, политической наглости, за которую народ расплачивается кровью. Они сидели в так называемой «гусиной лапке», овальной комнате замка, в которой Сигизмунд принимал государственные решения, подписывал важные документы. Портики над входными дверями были отделаны дорогим чёрным мрамором, добываемым в Польше. Над одним из них висел герб династии Ваза – золотой сноп. Стены, потолки расписаны в стиле ренессанса под личным Сигизмунда руководством. Для чего специально из Венеции приглашались уникальные мастера. Местами стены были обиты кордовской кожей с орнаментом, выполненным по иранской технологии.

Хмель, глядя на эту вычурность, вдруг вспомнил, что в конце века именно сие крыло замка Сигизмунд чуть было не спалил дотла, экспериментируя с придворным алхимиком в получении из свинца чистого золота. «Надо будет убедиться, что не поддельное подсовывает, каналья. Свинца у нас и своего в достатке», – мелькнула подозрительная мысль, от которой даже брови приподнялись. Его постоянно тянуло перебросить взгляд на геральдический сноп, который сиял как будто изнутри. Богаты царские палаты в Кремле, но такой роскоши ни бояре, ни сам царь в глаза не видывали. Наверно, думает, что величие в том и заключается. Главное, блеску побольше да помпезности. А народ лапу сосёт, войско содержать не на что. Так и зачахнет над златом ворованным. Тьфу!

Он с новым запалом принялся обрисовывать в общих чертах, что есть сегодня государство Россия, что не враг оно Польше, а наоборот. Что у него под носом обосновались провокаторы и террористы, планировавшие свержение династии Вазов с престола, захват власти во всей Посполитой, вторжение татарских полчищ, разорение и унижение шляхетства и тому подобное. Причём свою речь Хмель аргументировал таким фактами, что Жигимонт, совершенно не ожидая подобного уровня разоблачений, готов был свалиться в обморок от смущения, разочарования и досады.

Затем Богдан разъяснил королю, чего и кого следует действительно опасаться, что шведское родство абсолютно не гарантирует отсутствия враждебных действий со стороны дядюшек, что они в недалёком будущем пойдут войной, а крымский хан Гирей станет им союзником. Валахи, молдаване вмешиваться, конечно, не захотят, но не преминут напакостить и даже поживиться за счёт злосчастной шляхты. Единственная страна, от которой ждать подлости не стоит, – Россия. Она даже не будет мстить за польское вторжение, Лжедмитриев и семибоярщину. Если этого не понять, быть Речи Посполитой обречённой на роспуск и забвение.

– Но для начала, Ваше Величество, придётся вернуть сокровища российской казны. Я за этим и прибыл. Понимаю. Вопрос непростой. Так и мы на сей счёт не грабители. Отдадите, ясновельможный, столько, сколь сочтёте нужным. Как говорится, в разумных пределах. Чтобы совесть не мучила, знайте, что средства пойдут на строительство города‑крепости в Ваших южных вотчинах на Днестре. Вы же сами приказали верному подданному Вашему, командиру лучшей хоругви, боярину Ольгерду Смигаржевскому. Нет?