Лелег

– Ба, кого я вижу! – неожиданно панибратское, не лишённое ехидства восклицание, да и голос показался знакомым, вывело из состояния лирической ипохондрии, отчего как‑то сразу сделалось неуютно посреди опадающих деревьев и сгустившейся вечерней тьмы, что стала вдруг навязчиво выпячиваться из аккуратно подстриженных кипарисов, кустов жасмина, сирени. – Неужто сам Геннадий Петрович?

Пришлось остановиться. На парковой скамейке в обнимку с барышней сидел пижонисто разряженный некий Вольдемар Филоненко, местный костоправ, массажист, вечный изыскатель дармовой известности, почёта и уважения с соответствующим финансовым эквивалентом. Геннадий был с ним знаком раньше, накоротке, когда сам напросился подработать в бригаду так называемых экстрасенсов, гастролировавших в Рыбнице. Тогда Вольдемар, видя, как от него уплывает клиентура, предпринимал всяческие гадости, чтобы вернуть паству в свой сомнительный массажный кабинет. Распускал слухи, когда сам, когда через подкупленных дурочек, будто город оккупировали шарлатаны‑безбожники. Что он единственный в этом мире целитель и волшебник. Зачем ходить на лечение к чужим, да ещё задорого, когда есть такой вот замечательный и бесподобный свой?

Увы, во младости Вольдемару не хватило мудрости либо отеческой подсказки проучиться на медицинского работника, ходя бы среднего. Он был по специальности крановщик, но нахально писал в объявлениях: приём ведёт доктор Филоненко. Диплом врача, желанная, но совершенно не сбыточная мечта лишала его душевного покоя. С одной стороны, зависть ко всем обладателям сего государственного ярлыка о высшем медицинском образовании, с другой – страх перед уголовным кодексом за фальсификацию. Его до нервных тиков бесило, что наехавшие в Рыбницу псевдоцелители, у которых, к слову сказать, также никаких дипломов не имелось, срывали явный куш, падкий на сенсации простодушный обыватель к ним валил толпами. Шарлатаны объегорили шарлатана.

Когда в поле зрения появился человек с настоящим дипломом, и не просто врач, а военный врач, к тому же кое‑что умеющий в области парапсихологии, экстрасенсорики, мануальной терапии, Вольдемар тут же кинулся на перехват. «Будешь моим помощником, – не моргнув глазом, безапелляционно заявил он Геннадию. – Я из тебя человека сделаю. Развернёмся, брат, барыши начнём заколачивать».

Савватиев с ещё не угасшим после перипетий военной службы задором хотел было отвесить ему пару лещей на такую беспринципную наглость, однако не успел. Экзальтированная дамочка, завидев издали Вольдемара, принялась причитать, размахивать руками, требуя вернуть деньги, так как после его лечения она чуть богу душу не отдала. Потом решительно рванулась на перехват, продолжая уже не просто кричать, а бесноваться. Вольдемар исчез мгновенно, как нашкодивший котяра. На том знакомство и закончилось. Гена вычеркнул крановщика‑целителя из жизни. Но поскольку она, жизнь, вновь преподнесла, возможно, в подарок, сей уникальный экземпляр, Гена остановился, принялся не без любопытства рассматривать.

Шляпа с широкими полями, длинный кожаный плащ, белый атласный шарф, ботинки с острыми щегольскими носами, подмышкой не первой свежести пергидрольное существо, довольно‑таки прожжённой наружности, оба окутаны оранжевым полумраком. Скамейка была как раз под фонарём, световой поток съедался кроной каштана, под сенью которого и нашла себе крамольное уединение сомнительная парочка.

– Владимир э… Михайлович, насколько мне память не изменяет? – Савватиев лихо переадресовал ехидные тональности в ответный реверанс, при этом стараясь держаться в рамках приличия, как‑никак диалог вёлся в присутствии дамы, посему, притворно‑учтиво склабясь, поинтересовался: – Как поживаете, коллега?

– Да вот, по‑прежнему напарника ищу. Одному трудновато в последнее время, народу много. Правда, Альбиночка? – он запустил под полу её плаща лапу, принялся тискать, дамочка сипловато захихикала, видимо, была простужена.

– Кабинет у тебя там же, в доме культуры?

– Пришлось дислокацию сменить. Директорша аренду завысила. Теперь в гостинице, в бывшей бильярдной на первом этаже, рядом с постом дежурного администратора. Тоже дороговато. На двоих было бы терпимо.

– Так понимаю, это приглашение?

– Хи‑хи‑хи, – засипела подруга, Вольдемар ущипнул за сосок.

Геннадий вдруг остро ощутил неотвратимое угасание прелести октябрьской иллюзии, взамен которой по неизбежной вероятности очень даже скоро грядут сирые непогоды с невзрачным поприщем добывания средств на пропитание. И, увы, не без присутствия сего постперестроечного отброса. Филоненко, картинно чмокнув белобрысую в щёку, поднялся, подошёл, протянул руку. Гена хладнокровно пожал, даже улыбку натянул на губы. Компромисс предстоял не из приятных. Но… надо было кормить семью.

Потом они вели совместный приём. Люди оценили тандем, результаты лечения, в принципе, были неплохие. Пациентов прибывало и прибывало. Настал момент, когда Вольдемар взбрыкнул, потребовал перераспределения дохода в свою пользу, так как его здесь было всё: и аренда, и налоговая, и договор с бандитами, которые взамен мзды за крышевание приводили свои семьи на лечение. Да и сами были не прочь спинку помять. Потом партнёр возомнил, что успех дела – его и только его заслуга и что им надо работать порознь. Геннадий, к тому времени освоивший нюансы взаимоотношений с налоговой, горсоветом, санэпидстанцией, гостиничным руководством, с лёгкостью согласился разойтись. С такой же лёгкостью преодолел все круги административных тартаров, получил разрешение на работу, аренду кабинета, даже ухитрился в Тирасполе у министра здравоохранения оформить сертификат на оказание медицинских услуг. И стал принимать пациентов уже один.

Поток больных, естественно, вскоре перераспределился. И не в пользу «доктора» Вольдемара. «Мне бы твой диплом, уж я бы тогда», – в запальчивости выкрикнул Филоненко у директора во время утверждения раздельного графика работы кабинета «нетрадиционной медицины». Гена тогда вместе с хозяйкой гостиницы улыбнулся. И в то же время внутренне напрягся, интуитивно предположив, что вслед за необдуманным возгласом должно последовать нечто гадкое и уже хорошо обдуманное.

Вольдемар не замедлил весьма проворно исправлять ситуацию. Подкупил за не ахти какие посулы девицу лёгкого поведения из соседнего бара, чтобы та, когда на приёме работал Савватиев, подсаживалась в очередь и в непринуждённом разговоре давала понять, что этот Геннадий Петрович вообще никто, шарлатан и жулик, что пользы от его лечения никакой, только деньги дерёт. Женщины, дежурившие на ресепшене, всё это видели и слышали. Они‑то как раз любили не щедрого на посулы Вольдемара, а Геннадия, поскольку он каждой уже успел в чём‑то конкретно помочь, бесплатно, естественно. Точно так же к Савватиеву относился и владелец бара, ему доктор вывел почечные камни, избавив от весьма травматичной операции, которую хирурги уже поставили в план. Женщины всё пересказали Гене, он хозяину бара, где сия жрица, официально числясь кем‑то, имела постоянных солидных клиентов, обслуживала тут же, в гостинице.

Хозяин, брезгливо скривив пухлые губы, велел девице убираться прочь, чтоб духу её больше не было. Поскольку считался бандитом, как, собственно, и все предприниматели лихих девяностых, то без особых душевных усилий распорядился отбить охоту Вольдемару творить козни в дальнейшем. Недальновидный конкурент попал в травматологическое отделение, где провалялся около месяца. После выписки благоразумно уехал куда‑то. Оказалось, что сам он был не из Рыбницы. Бог ему судья.