Личная жизнь шпиона. Книга вторая

Понятые отвели взгляды, женщина достала платочек и поднесла к носу, словно спасалась от нехорошего запаха. Мужчина комкал в руках меховую шапку и шмыгал носом. Анна Николаевна не испугалась. Смотреть на обнаженное мужское тело ей было неприятно и неловко, будто она подглядывала в замочную скважину, а за дверью происходило нечто непристойное.

Живот мужчины был высоким, вздутым, из середины торчал синеватый пупок. Видимо, перед смертью человек плотно поел. Широкая грудь оказалась белой, почти безволосой, какой‑то бабьей. Слева бледная татуировка, кажется, что это ребенок сделал рисунок шариковой ручкой. Два входных пулевых отверстия заклеили пластырем на матерчатой основе. Одно из них над правым соском, синим, похожим на сморщенную сливу, второе тоже справа, чуть ниже ребер.

Голос Орлова заставил ее вздрогнуть:

– Анна Николаевна, посмотрите на тело и постарайтесь вспомнить: этого человека вы видели? Если да, уточните: когда, где, при каких обстоятельствах?

Стало очень тихо. Анна Николаевна сделала полшага вперед, чтобы лучше разглядеть лицо. Хотя с первого взгляда, с первой секунды поняла, что произошла ошибка, этого мужчину она никогда не встречала. Взгляды присутствующих она чувствовала кожей и знала, какого ответа ждет от нее этот милейший человек Виктор Орлов.

Она покачала головой и сказала:

– Нет, этого… Этого мужчину я никогда раньше не видела.

И заметила, как изменилось лицо Орлова, будто вытянулось, как переглянулись понятые, а санитар закашлялся. Человек, сидевший за столом, бросил писанину.

– Анна Николаевна, человеческое лицо меняется после смерти, – сказал Орлов. – Бывали случаи, когда мать не узнавала покойного сына. Посмотрите внимательнее. Не торопитесь.

Анна Николаевна покачала головой и повторила:

– Я не встречала этого человека.

– Мы сейчас кое‑что изменим, – Орлов отошел к дверям и включил освещение под потолком и над другими столами, затем достал очки и нацепил их на нос покойного.

– Вот, так лучше будет. Очки – это важная штука, они меняют лицо. Тот гражданин в очках был?

– Да как сказать… Вроде бы без.

– Вроде или точно? Вспоминайте.

– Господи, ну, я вспоминаю. Точно, без очков.

– Впрочем, очки это всего лишь деталь. Их можно надеть, а можно снять. В тот момент, когда вы увидели этого гражданина, он очки снял. Правильно?

– Может быть, снял, – кивнула Анна Николаевна.

– Может быть или снял?

– Ну, значит, снял, если их не было.

– Хорошо, занесите в протокол, что в тот момент, когда гражданка Юткевич видела Константина Бортника, очков на нем не было.

Анна Ивановна чувствовала, как от нестерпимо яркого света стало щипать глаза, будто сильный ветер подул. Наворачивались слезы, она часто смаргивала, но это не помогало, теперь лицо покойного сделалось расплывчатым, потеряв четкие очертания.

– И еще, у него усов не было, – сказала она.

– А‑а‑а… Значит, вы утверждаете, что усов в то время Бортник не носил?

Анна Николаевна запуталась:

– Да, утверждаю. То есть, я не знаю, носил или нет. Но я их не видела.

– Понятно… Теперь понятно: вы усов Бортника не видели. Это надо обязательно записать, – деловито кивнул Орлов. – В день встречи гражданки Юткевич с Константином Бортником усов у него не было. Лучше так: усы были сбриты. Это правильнее. Да, Анна Николаевна, так правильно?

– Ну, наверное, правильно.

– Анна Николаевна, есть еще замечания?

– Нет, замечаний нет.

– И ладно. И хорошо. Ну, тогда давайте закругляться, товарищи. А то медикам тут еще работать, а мы мешаем. Подходите к столу и подписывайте. По старшинству. Уважаемая Анна Николаевна – вы первая. Подходите. Вот сюда…

Анна Николаевна не тронулась с места. Она подумала, что ее ловко облапошили и теперь ей подсунут бумагу, которую наскоро настрочил молодой оперативник, или составил ее заранее, и сейчас дополнил парой замечаний про очки и усы. Она забыла свою робость и сказала негромко, но ясно:

– Прошу занести в протокол, что человека, которого тут называют Константином Бортником, я никогда раньше не видела. Повторяю: никогда не видела. Ни с усами, ни без усов. Ни в очках, никак. Этот человек мне не знаком. Так и запишите, как я говорю. Слово в слово. Иначе я ничего не подпишу. Поищите другую дур… Другую свидетельницу.

Орлов кивнул Гороху, мол, заполняй новую бумагу, чего время зря терять.

Через четверть часа Анна Николаевна снова оказалась во врачебном кабинете и надела пальто, без которого озябла.

– Подождите наверху, – рассеяно бросил ей Орлов.

Он сидел на столе и терзал телефон, раз за разом набирая один номер, но было занято.

Анна Николаевна по лестнице поднялась на первый этаж, где галерея с окнами. У входной двери оказался диванчик. Она просидела минут десять, решив, что Орлов забыл об обещании подбросить ее до дома на казенной машине, но спускаться в тот же подвал и напоминать о себе, о чем‑то просить, не хотелось. Она вышла в сквер, оказалась за оградой и спросила прохожего, как добраться до метро.

 

Глава 9

 

Клавдия Захарова, заведующая производством пищевого комбината номер шесть, редко опаздывала на работу, но в этот раз задержал сантехник, который пришел не вовремя и около часа ковырялся в ванной комнате с засором в трубе.

Когда она добралась до работы и заняла место в кабинете за письменным столом, мелкие дела навалились и не дали вздохнуть почти до обеда. В полдень из проходной позвонил парнишка‑охранник и сказал, что на территорию комбината только что прошли трое мужчин, все предъявили удостоверения сотрудников милиции из отдела борьбы с хищениями социалистической собственности. А еще перед воротами стоит «волга», а в машине, кажется, тоже милиционеры.

– Если новые милиционеры придут, открывать им или нет?

– Господи, не задавай дурацких вопросов, – Захарова чуть не застонала. – Конечно, открывай.