Любовь, предавшая себя
– Ладно, мама тебе. Ты еще молодая, еще внуков нянчить будешь. Давай, хоть сегодня спокойно проживем.
– Иди, давай, ложись, я там кружку молока на тумбочке оставила. Попей.
Миша проснулся часов в одиннадцать. Когда он вышел из спальни, то дом был полон гостей. Пришли соседи, парни с которыми на заводе работал. Все уже сидели за столом, только его и ждали. Опять стали наливать, выпивать, наказы дельные давать.
Михаил, не привыкший к алкоголю, быстро опьянел. Ему стало так плохо, что он ушел из‑за стола и сел на лавку под раскидистыми деревьями напротив дома. На синем небе ни с того, ни с чего появилось огромное темно‑сиреневое облако.
Миша с пьяной ухмылкой смотрел на облако. Оно двоилось, троилось, разрасталось, да как громыхнет! Как прольется дождем! Парень сидел под дождем, трезвея на глазах, думая, что пройдет дождь, он сразу к Эле пойдет.
Мама его потеряла. Накинув на голову болоньевый плащ, она выскочила на улицу. Увидев сына, сидящего под дождем, она запричитала: «Что же тут сидишь? Промок весь. Марш домой».
– О, вот он где! А мы тебя потеряли. Давай, переодевайся и за стол.
Мать сварила новую порцию пельменей, уха свежая булькала на плите. Стали снова наливать, выпивать, закусывать. Заиграла гармонь, песни зазвучали на весь поселок. Тосты следовали за тостами.
Мать видела, что Михаил напивается, думала: «Ничего, протрезвеет к утру. Зато к этой не пойдет». Уже вечерело, когда совершенно пьяного Михаила друзья уложили спать.
Эля ждала Мишу. Это был их последний день. Они договорились, что днем он побудет с родителями, а к вечеру придет к ней. Понятие «к вечеру» растяжимое. Эльмира старалась занять себя делами, пошла в огород. Внезапно началась гроза. Она пошла на веранду, прилегла на кровать и уснула под равномерный шум дождя.
Эля проснулась, когда уже солнце заходило за горизонт. Настало самое печальное время суток, когда земля прощается со светилом. В это время приходят в голову тоскливые мысли, грустные воспоминания. Миши не было. Эля умылась, нанесла макияж, надела любимое зеленое платье, в котором познакомилась с Михаилом.
Миши не было и в одиннадцать, и в двенадцать часов ночи. Эльмира сняла платье, вынула сережки из ушей, смыла раскраску с лица. Спать не хотелось. Ничего не хотелось, застыло все внутри. Он не пришел. Завтра ему в военкомат, оттуда и увезут. Что случилось? Он же обещал прийти.
Эля лежала поверх одеяла, вытянувшись в струнку. Хорошо, хотя бы мама ни о чем не спрашивает, а то пришлось бы что‑либо сочинять. Девушка лежала, не шевелясь и почти не дыша, прислушивалась. Вдруг послышались гулкие шаги. Эля соскочила с кровати, посмотрела в окно.
Он пришел! Все‑таки пришел! Эля накинула халат и выскочила на улицу.
– Где ты был, я ждала, ждала.
– Прости, любимая, я напился и уснул, прости, пожалуйста.
– Ладно, что уж теперь говорить. Хорошо, что пришел, отметился. Теперь дуй домой. Видишь, светает, с утра в военкомат.
– Постой, успею еще. Дай насмотрюсь на тебя, два года не увижу твои изумрудные глаза, твою ласковую улыбку. Милая, я буду очень скучать, я не знаю, как выживу это время без тебя. Только ты жди меня, пожалуйста, жди и дождись. Я вернусь, и мы поженимся. Ты согласна стать моей женой?
– Согласна, мой хороший. Даже не переживай, я буду ждать тебя. Служи спокойно, мой родной, мой любимый. Единственно, о чем прошу, помни меня и возвращайся.
Уже совсем рассвело, когда Эльмира и Михаил расстались. Пока не на долго, на несколько часов…
***
Эльмира так и не уснула в эту ночь, да и не ночь уже была, а раннее утро. Она нагрела воды, помыла голову, уложила волосы, сжимая локоны руками. Мама позвала завтракать, но Эле кусок в горло не шел. Она выпила чашку чая с молоком и вышла в сад. Кругом все зеленеет, уже одуванчики на солнцепеке расцвели.
Однако, девушку это не радует. Все ей не мило. Сегодня она расстанется со своим любимым. Предчувствие на сердце нехорошее: он не вернется. Эльмира отгоняла дурные мысли, но они не оставляли ее, и слезы сами собой катились из глаз.
В дверях дома появилась Халима‑апа.
– Ты что это который день ревешь? Смотри на кого стала похожа. Скажи‑ка мне, часом вы с Мишей не натворили глупостей?
– Каких еще глупостей, мама? Что ты имеешь в виду?
– Спрашиваю прямо, ты не беременна?
– Мама, ты сума сошла? Как ты можешь такое про нас думать?
– А, что тогда ревешь день и ночь? Подумаешь, парень у нее в армию уходит. Не он первый, не он последний, отслужит и вернется.
– Вернется, мама, только ко мне ли? Ты знаешь, как его мать на меня смотрела? Если могла, она придушила бы меня своими руками.
– При чем тут его мама, Миша тебя любит, он вернется, главное дождешься ли ты. Ладно, дочь, хватит разговоров. Давай, собирайся, одевайся и иди. Во сколько обещала быть у Военкомата?
– К девяти нужно. Правда мне пора.
– Да, смотри мне, не реви там на при всех, люди не знаю, что подумают.
Когда Эльмира подошла к Военкомату, Миша уже топтался у ворот.
– Милая, ты что так долго, я ждал, ждал. Испугался, вдруг ты не придешь.
– Здравствуй, Миша! Опоздала всего на пять минут, извини.
Михаил с удивлением посмотрел на любимую. Она говорила сухо и, как будто, отстраненно.
– Что случилось, родная, все хорошо?
– Все в порядке, пойдем, мама твоя тебя потеряет.
Михаил взял Элю за руку и повел во двор Военкомата. Он немного растерялся. Такое чувство, будто Эльмира слышала весь его утренний разговор с мамой. Вернее сказать, то, что высказала Мише мать.
– Не пара она тебе сынок, не пара. Не будет такая девица тебя ждать. Посмотрела я на проводах на ее поведение. Она ведь свои бесстыжие глаза на всех пялит. Срам, не то что парни, мужики на нее облизывались. На десять минут ты отвернулся, уже твой друг перед ней полуголый стоит.
Михаил не стал защищать Элю, не хотел ссориться с мамой у нее и так нервы не в порядке.
– Ладно, мама, не расстраивайся, все образуется.
Во дворе была толпа народу. Стоял шум, гам. Провожающие собрались около своих новобранцев, образовалось несколько компаний.
Играла тальянка. Молоденькая белокурая девушка отчаянно выкрикивала частушки: «И на юбке кружева, и под юбкой кружева, неужели я не буду офицерова жена!»
