Любовь, предавшая себя
Отчет у Альбины был готов уже с пятницы. Она никогда не оставляла работу на последний день. Так что сидела и делала вид, что работает, торопя время, чтобы скорее настал час обеда.
Альбина частенько обедала у матери, сюда было ближе, чем к себе домой. Да, и хотелось пообщаться с мамой, с сестрой. Скучала Аля по родительскому дому, по маминым пирожкам.
Добежала за пять минут. С порога крикнула: «Мам! Где Эльмира?»
– Тихо дочка, не шуми, спит Эля.
– Что так, прогуляла всю ночь? Говорят, Миша из армии вернулся.
– Ох, доченька, вернулся. Горе‑то у нас какое! Даже не знаю, как сказать.
Из своей половины появилась Эльмира. Глаза, как щелки, лицо‑опухшее.
– Никакого горя нет, сестра моя. Все, как полагается. Сюжет обычный: она его ждала, письма писала, берегла честь свою для него, а он…
Эля замолчала, села в кресло, поджав под себя ноги.
– Что он? Что он сделал? Скажете вы, наконец, или нет?
– Он меня послал, Эльмира. Он сказал, что не в моем характере дома два года сидеть. Что права, наверно, его мама: ждала его, поскольку замуж никто не звал.
У Альбины, в буквальном смысле, челюсть отвисла. Она уставилась на сестру изумленными глазами.
– Я не могу поверить! Наш Миша так сказал? Он тебе прямо так и сказал? Этого не может быть!
– Да, так и сказал, еще много чего, я не хочу об этом рассказывать даже вам с мамой.
– Как он мог с тобой так поступить? Что теперь будет, Элечка?
– Что будет? Весь город будет судачить о том, что меня бросил парень. Пришел к своей любимой из армии, а она оказывается, подлая, крутила шашни с другим. Он не простил. Или что‑то в этом роде. Я тут подумала: хорошо, что так вышло.
Было бы хуже, если бы вышла за него, забеременела, а он меня бросил. А, так, ничего страшного, выйду замуж, рожу ребенка, буду его любить. Может и мужа полюблю.
– Сестренка, опомнись, что ты говоришь? За кого ты замуж собралась?
– Еще не знаю. Кто первый позовет, за того и выйду
Сказать, что Альбина расстроена, ничего не сказать. В голове не помещалось, что Миша мог так по‑свински поступить с Элей. Он же готов был ноги целовать ее сестренке. Эльмира, гордая высокомерная красавица, Эльмира, оказалась оплеванной. Как она покажется людям на глаза? Как она придет на работу? Теперь все, кого она отшивала, будут злорадствовать и смеяться над ней.
Альбина кое‑как отсидела рабочий день. Забрав дочку из сада, она направилась домой, забыв даже зайти в магазин. Муж был уже дома, чистил картошку. Увидев выражение лица жены, он положил нож и обнял ее.
– Все слышал, все знаю. Михаил, конечно сволочь, но ничего страшного не случилось. Мало ли, парень из армии пришел, свобода в голову ударила. Пусть Элька потерпит, так ей и скажи. Перебесится парень, попирует, и приползет к твоей Эльмире, как пить дать.
– Он‑то приползет, да Эля с ним разговаривать не станет. Сказала, что за первого встречного татарина замуж выйдет.
– Да ладно, где она у нас первого встречного найдет. Все знают, что она Мишу ждала. Если между ними ничего не было, то Элька не стала бы ждать, не той породы девка.
– Вася, мы сейчас с тобой разругаемся. Я про Эльмиру знаю все, как и она про меня. Моя Эля все бы мне рассказала.
– Хочешь сказать, что про нас с тобой она тоже знала? Ты ей рассказывала?
– Господи, тоже мне секрет, все знают, что я семимесячную дочь родила на четыре килограмма. Не суди людей по себе.
***
Альбина принялась готовить ужин. Василий взялся за газету. Дочка вертелась рядом, спрашивая то одно, то другое.
– Вася, займись ребенком, видишь она у меня под ногами крутится. Не дай бог, ошпарится, у меня тут кипит и жарится.
Василий взял дочку на руки, включил телевизор.
– Пойдем, дочушка, мама у нас сердитая сегодня, как бы нам не попало.
Пока поужинали, пока Аля убирала со стола, стало темнеть. Альбина пошла было закрывать ворота и столкнулась нос к носу с каким‑то пареньком.
– Вам кого, молодой человек?
Парень шмыгнул носом, подтянул локтями штаны.
– Это, ну, вот, мне бы дядю Васю. У меня к нему дело.
– Сейчас позову, заходи во двор.
Зайдя в дом Альбина окликнула мужа.
– Вася, к тебе племянничек пришел, говорит, что хочет дядю Васю видеть.
Лицо Василия вспыхнуло огнем. При любом волнении его белая кожа краснела. Веснушки, густо покрывающие его лицо, становились еще ярче. Аля, конечно, заметила это. Она знала своего мужа, как облупленного. Ей стало интересно, что происходит.
Она на цыпочках вышла за мужем, встала в сенях и услышала, что ей, может не следовало слышать.
– Дядя Вася, Людка меня послала. Сказала, если ты не придешь сегодня к качелям, она все расскажет твоей жене. Она тебя там ждет.
– Все сказал? Приду я. Скажи, что позже приду. Иди.
Альбина забежала в дом, села в кресло перед телевизором. Зашел смущенный Вася
– Вот ведь беда. Не сходил в эту субботу к дяде Егору, а он, оказывается заболел. Мальчонку вон прислал, просит, чтобы я пришел хоть часа на два. Схожу я, пожалуй, не на долго.
Альбина только кивнула головой. Она не могла рта раскрыть, в горле пересохло, сердце сдавило каменными жерновами.
Аля знала, где эти качели. Они висели над самым ручьем, через который нужно было перейти, чтобы попасть в соседнюю деревню. Там и проживал двоюродной дядя Васи. Около высокого дерева, с висящими на нем качелями, разрослись кусты сирени, образовав своего рода грот. Значит, там у ее мужа будет свиданье.
Альбина перенесла спящую дочь на кровать, укрыла. Двери не стала закрывать, идти ей было недалеко. Она вышла из ворот, не хлопнув створкой. Перейдя улицу, Аля по тропинке спустилась к ручью и встала около зарослей сирени. Сначала она ничего не услышало. В ушах стоял противный писк.
Постояв немного, она хотела уже вернуться домой, когда двое заговорили. Один голос был точно ее мужа, а второй был женский. Где‑то Альбина его слышала, но припомнить не могла.
– Ты же обещал, ты же мне клялся. Я тебе поверила, что мне теперь делать?
