Махно II. Пропавшая выставка

– В «Лесное» ‑, просто сказал он водителю, и машина плавно тронулась с места, увозя нас за город.

Конечным пунктом нашей не продолжительной поездки было кафе «Лесное», расположившееся в живописном месте на берегу небольшой горной речки, с черкесским названием Адэрба. Мы не успели остановиться, как нам навстречу, из кафе, вышел хозяин заведения, не высокий, но толстый армянин. На его лице расплывалась добродушная улыбка, выражавшая не только радость встречи дорогого гостя, но и огромное почтение       к нему.

– Барев дзес, Геннадий Михайлович, джан. Как я рад видеть Вас и ваших друзей. Милости просим. – с неповторимым армянским акцентом проговорил он и развел руки для объятий.

– Без фамильярностей, Эдик, – сказал Гена,

– Организуй нам стол у речки. Ну и, «поляну», по полной программе. ‑

Минуя летнюю веранду, мы прошли к спуску, и по ступенькам из дикого камня, вышли на берег речки, правда, и речкой, этот ручеек, трудно было назвать. Воды в ней было по щиколотку, но была она хрустальной чистоты, и текла, издавая успокаивающе журчание, перекатываясь через валуны причудливыми гребешками. По дну шныряли мальки гольцов и голопузиков, проскальзывала и молодь речной форели. Марина сняла обувь, и бродила по воде, вдоль берега, обрамленного вязами и зарослями ольхи, наслаждаясь тенистой прохладой небольшого ущелья.

Тем временем, на берегу, в мановение ока словно скатерть‑самобранка, появился стол сервированный фруктами и шампанским, не забыли и про бутылочку армянского коньяка. Выпив по бокалу шампанского за знакомство и встречу, Марина, продолжила прогулку по речке, а мы с Геннадием, откупорив коньяк, окунулись в мужские разговоры.

Гена рассказал, что его, с понижением в должности, перевели в Геленджик, директором курортторга. Образовалась такая оказия, вследствие крупного скандала, центром которого стала управляющая Геленджикским общепитом, Берта Наумовна Бородкина, в простонародии «Железная Белла», хотя в действительности не она была ключевой фигурой. Ставки были гораздо выше.

– Первым, в поле зрения сотрудников ОБХСС, по чистой случайности, попал зам. министра рыбного хозяйства СССР Владимир Рытов, – начал свой рассказ Гена.

– То ли по недогляду, то ли по чьему‑то злому умыслу, мехсекция (а это четыре железнодорожных вагона‑рефрижератора), заполненная трехкилограммовыми жестяными банками с этикеткой «Сельдь атлантическая пряного посола», в реальности же, заполненные черной икрой, была отправлена не в тот адрес. Придя по указанному адресу, получатели груза, вначале обрадовались, столь щедрому подарку. Но сложив дважды два, пришли к выводу, что это «чужой каравай», и рот на него открывать не безопасно. В общем, отправили груз обратно, но, как говорится: «Шило в мешке не утаишь», и информация о пересортице товара, протекла. Этим непременули воспользоваться сотрудники компетентных органов, и материал поступил в разработку сразу двух структур, а именно МВД СССР и КГБ СССР. Нити этого дела привели на самый верх руководства нашего государства. Не буду вдаваться в подробности, скажу лишь то, что на одном из этапов разработки, в поле зрения силовых структур попала Берта Бородкина. Когда копнули глубже, то были в шоке от масштабов хищений, наглости, самоуверенности и безнаказанности фигурантов дела, которое было выделено в отдельное производство. – перевел дух Гена, и налил по очередной рюмке коньяка.

Пока он рассказывал эту криминальную историю, на столе, чудесным образом появились закуски. Марина присоединилась к нам, и мы продолжили застолье. Все выглядело аппетитно, включая армянский лаваш, сыры, зелень, балык и икру. Вкус продуктов, приправленный свежим лесным воздухом, буквально дурманил, возбуждая аппетит, и призывал организм ни в чём себе не отказывать. Закуски менялись, как картинки в детском калейдоскопе, одну бутылку коньяка, сменила другая, холодные блюда сменились горячими закусками. Долма произвела на нас колоссальное впечатление. Она была приготовлена в армянских традициях и подавалась вместе с куриными ножками в нежнейшем чесночном соусом. А налистники – это блинчики, приготовленные не из муки, а из крахмала, с творожной‑сырной начинкой, просто сами залетали в рот. Это напоминало эпизод из фильма «Вечера на хуторе близ Диканьки», когда вареники сами заскакивали в рот пузатому Пацуку.

Затем дошла очередь до нежнейшей кюфты, которая без преувеличения таяла во рту. В довершении хоровода гастрономических изысков, на столе появился люля‑кебаб вместе со слабо маринованным луком, зеленью и остро‑пикантным соусом. Всё это разнообразие армянской кухни и гостеприимства умиляло Марину, и она не переставала восхищаться. Ну, а мы с Геной, не забывали взбодрить наш и без того разыгравшийся аппетит, очередными порциями божественного армянского коньяка. И под этот аккомпанемент кулинарной симфонии, Геннадий продолжил рассказ о «Железной Белле».

– Масштабы воровства поразили оперативников. Воровали все, всё и везде. О других промолчим, остановимся на Берте. Оказалось, что кафе «Волна», расположенное в самом центре геленджикской набережной, полностью работало на Беллу. Сотрудники были оформлены и получали зарплату в тресте столовых, продукты поступали с продовольственной базы, а весь товарооборот, прямиком поступал в карман к Бородкиной. Произведя небольшие подсчеты, получим следующий результат. В день кафе обслуживало, в среднем, три тысячи посетителей, средний чек составлял трирубля, сезон продолжался сто дней. Получается, около миллиона рублей, оседали за сезон, в кармане Берты, только с одной этой «точки». Кроме того, все заведующие производством, бармены, буфетчики, заведующие складами, ежемесячно несли «дань», что составляло «не малую» сумму. Были и не учтенные свинарники, «левые» спиртные напитки, и прочее и прочее. И это была только верхушка айсберга.

А, те махинации, что проворачивала Бородкина с Минрыбхозом, были в разы больше местных доходов, но они покрыты тайной, в которую лучше не лезть.

За время следствия при странных обстоятельствах погибло больше десятка ключевых свидетелей по делу. Кто‑то попал под автобус, кто‑то утонул, а директор продовольственной базы курортторга, покончил жизнь самоубийством у себя дома, в ванной. Он заколол себя ножом, нанеся себе два удара в сердце, причем, первый был смертельным, – уже немного опьянев, продолжал свой рассказ, наш друг,

– Но расстреляли ее не за это. Все дело в её последнем любовнике, первом секретаре горкома партии Геленджика, Погодине Николае Федоровиче, который пропал при весьма странных обстоятельствах, не надолго выйдя из дома. И не просто пропал, а вмиг растворился в воздухе.

Его искали все спецслужбы страны, шутка ли, пропал первый секретарь горкома партии. Были опрошены сотни свидетелей, прочесаны все окрестности Геленджика и прилегающих районов, вскрыты некоторые участки объездной автомобильной дороги, которая строилась в то время. Проводились поиски, даже,на городских очистных сооружениях. Но все потуги были тщетны. Погодина так и не нашли, но это не помешало, впоследствии, благодарным гражданам, воздвигнуть ему бюст на центральной площади города.

Зато при обыске, в доме у Бородкиной, нашли документы, с грифом «секретно», которые должны были находиться в сейфе у первого секретаря горкома. Выяснилось, что когда Бородкина узнала, о её разработке силовиками, то она попыталась прикрыться Погодиным, и для этих целей выкрала у того из сейфа секретные документы, и стала его шантажировать. Но, где она, а где «Система»? Вот и поплатилась. «Система» её сожрала. Нельзя мочиться против ветра. – закончил эту криминальную историю, захмелевший Геннадий.

– Да, весело, тут у вас, – со вздохом, сказал я,

– У нас, то же не все гладко, пришлось экстренно покинуть свой любимый город Пермь. – огорошил я его.

Вернее, я так думал, что огорошил, но в ответ, Гена, довольно спокойно произнес,