Мерей

Окинув взглядом улицу, девушка растерялась. Она пыталась найти взглядом табличку с названием, но тут же поняла, что это бесполезно. Город ей был незнаком и делать вид, что это не так, было попросту глупо.

– Вы приехали недавно, но ведёте себя так, будто ждёте нападения. Вы не запомнили дорогу и не спросили меня о направлении, будто не планировали возвращаться. Такое поведение характерно только для двух типов людей: беспечных и избегающих. На беспечную вы не очень похожи, тогда возникает вопрос, отчего или от кого вы бежите? – сухо произнёс Хэмми, наблюдая за эмоциями на лице своей новой знакомой.

– А мы сейчас далеко от клуба?

– Значит, я оказался прав.

– Я приехала недавно и это правда, – кивнула девушка. Смутившись, она опустила взгляд и заправила за ухо упавшую на лицо прядь волос, – Ну так где мы сейчас находимся?

– От клуба далековато, другая часть города. Следовало предупредить меня о том, что совершенно не ориентируетесь в городе.

– Я как‑то не подумала.

– Провожать я вас не стану, слишком далеко, но и оставить на улице не смогу. Есть одна идея.

 

Хэмми

 

Хэмми видел как девушке плохо. Она выглядела как человек на грани. Этот взгляд был ему очень хорошо знаком и учитывая самый вероятный вариант развития событий, он не хотел стать соучастником её преступления над собой.

Мерей отчаянно цеплялась разумом за концепцию жизни, и очевидно, с ней случилось нечто такое, что выбило почву из‑под ног и заставило существовать. Ведь назвать такое состояние жизнью, даже он не решился бы. Может быть Мерей пока и не думала о том, что бы свести счёты с жизнью, но явно была близка к этому. Ведь как иначе объяснить такое ярое игнорирование инстинкта самосохранения?

Она старалась сдерживаться, но Хэмми видел намного больше. Даже больше чем хотел. Он молча наблюдал за ней, считывая эмоции ещё до того, как те проявлялись на лице.

Отсутствие души это и притупление эмоций, именно это давало ему такое преимущество. Как тот, кто не способен на искренность, он ценил те редкие моменты, когда в его пустоте появлялся хоть какой‑то отблеск.

Большую часть времени ему было плевать на всех, но иногда, он начинал что‑то ощущать и только увидев Мерей, Хэмми понял, что с этой девушкой он может ненадолго вернуться к потерянной человечности.

С каждой проведённой вместе минутой ему всё меньше хотелось выпускать её из своего поля зрения. Она пробудила в нём интерес.

Мерей прятала все свои эмоции и вряд ли готова была открыться. Предпочитая делать вид, что всё в порядке, она хранила в своей душе глубокую рану. Этот разрыв светился алым, словно вывеска над дверью ночного клуба.

Мерей не ставила цели привлечь его внимание, очаровать или спасти. Что так сильно отличалось от привычного ему поведения со стороны юных красавиц.

«Какая очаровательная душа», – подумал он, поймав себя на мысли, что отвести Мерей в единственное безопасное место этого города, безумие уже с его стороны.

Но что‑то внутри будто бы требовало этого. Задрав голову, парень посмотрел на небо. По ощущениям время близилось к рассвету.

– Я не причиню вам вреда, обещаю, – вновь посмотрев на девушку, Хэмми подал ей руку.

Эти слова не были частью игры, но что именно они значили для него, парень и сам не знал. Он мог убить её прямо сейчас, просто прижав к стене дома. Хотя из этой части города ей и так не выйти живой.

Ночь, это не лучшее время для прогулок, особенно для девушки в таком коротком платье. Обведя взглядом стройные ноги, Хэмми улыбнулся собственным мыслям.

Сейчас всё зависело от Мерей, точнее, от того насколько много отчаянного безрассудства в её хрупком теле.

Сомнение исходило от девушки подобно аромату жасмина, который был одной из нот её парфюма. Большие глаза, завитые локоны, всё в её облике было таким безобидным и милым, что у обычного человека и мысли не могло возникнуть, что за ангельской внешностью может скрываться дьявол.

«Возможно, это была часть её очарования», – промелькнула мысль, заставляя присмотреться внимательней.

У каждого охотника есть свои механизмы привлечения жертвы. У него это было обаяние, пьянящее и заставляющее позабыть обо всём, у неё это могла быть и беззащитность. Но это ещё предстояло узнать.

– Я вполне способна сама о себе позаботится, – усмехнулась Мерей, и в её голосе промелькнули нотки обиды.

– Хоть вы и не назвались, я верю в это. Но раз уж я завёл вас в такие дебри, позвольте позаботиться о вашей безопасности, – произнёс он, и чуть тише добавил, – И о безопасности случайных прохожих.

Вложив свою маленькую ладошку в его руку, девушка кивнула. Эту часть города парень знал как свои пять пальцев, поэтому, бросив взгляд на один из менее освещённых переулков, мягко потянул туда Мерей. Она уже решила довериться ему, а значит, не так важно, насколько безопасным будет выглядеть путь.

– У меня есть вопрос и он может прозвучать очень странно, – следуя за Хэмми, осторожно произнесла она.

– Странно, что спустя столько времени вы видите что‑то странное. Но можете спросить.

– Почему ты обращаешься ко мне на «вы»? У нас не такая уж большая разница в возрасте, по крайней мере, внешне.

– И правда, странно.

– Так и знала, – буркнула она себе под нос.

– Странен не сам вопрос, а то, что только это показалось вам необычным. Но никакой тайны в этом нет. Мне просто так удобнее. Я не знаю, сколько вам лет, плюс ко всему мы не настолько близко знакомы, поэтому я решил, что так будет проще.

– Я совсем не древняя. Мне девятнадцать.

– Значит, выглядите на свой возраст.

– Будто это плохо. Ну, а если честно, то я впервые встречаю такой формализм.

– Это скорее вежливость.

– Хорошо. Впервые встречаю такую вежливость, и ещё один вопрос, раз уж мы заговорили о возрасте, а тебе сколько лет?

– Разве возраст так важен? Я всегда предпочитал думать, что нам ровно столько, насколько мы выглядим и чувствуем себя.

– Хорошо, задам вопрос по‑другому. На сколько лет ты себя чувствуешь?

Но этот вопрос Хэмми решил оставить без ответа. Воспоминания уже не вызывали боли, скорее лёгкий оттенок горечи, но парень предпочитал не думать о возрасте. Он просто жил, точнее существовал в ожидании, даже сам не зная чего.

Как и любое существо, он уже давно понял, что смысла в жизни нет, есть только цели, которые каждый ставит себе сам. Музыка стала для него способом выразить ту пустоту, что снедала его каждую ночь. Возможно, только в ней он мог быть настолько эмоциональным. По‑настоящему, без притворства.