Мистические истории. Абсолютное зло
Каждый, кто побывал в Панаме, несомненно, помнит этот собор – грандиозное каменное сооружение с двумя высокими башнями и с причудливым орнаментом из раковин‑жемчужниц[1], расположенных полосами и кругами; благодаря своим размерам и почтенному возрасту безвкусная громада производит впечатление отчасти даже величественное. В иное время мы бы ею заинтересовались и, дав волю фантазии, пожалуй, принялись бы сочинять всякие романтические истории. Но в те минуты нас, утомленных и измученных, занимали не церкви, а исключительно гостиницы и какой‑нибудь второразрядный нью‑йоркский пансион доставил бы нам больше радости, чем базилика Св. Петра или мечеть Святой Софии[2]. Поэтому, скользнув не слишком критическим взглядом по высоким башням, мы собирались быстро продолжить путь, но тут я заметил скромное объявление в окне какой‑то лавочки напротив – вероятно, меняльной конторы: «Здесь говорят по‑английски».
– Зайдем‑ка, Лили, туда, справимся, где есть еще гостиницы, – сказал я, назвав свою подопечную по имени (такое обыкновение я завел сразу, чтобы она меня не стеснялась и мы, несмотря на большую разницу в возрасте, могли разговаривать непринужденно).
– Да, Гас, давай зайдем, – отвечала она, в свою очередь по имени и на ты (чтобы… чтобы мне… собственно, мы обоюдно согласились перейти, пока она состоит под моей опекой, на такую простую и естественную манеру общения).
И мы вошли в лавочку. Хозяин был плотный коренастый испанец, дон Мигель Как‑Его‑Там, смуглый, с довольно приятной миной на грушевидном лице, с живыми блестящими глазками, вытянутым затылком, коротко подстриженными волосами и маленькой бородкой. В ответ на мое приветствие он весьма учтиво поклонился, назвал два‑три отеля, где мы уже пытали счастья, объяснил, что других не знает и что к нему уже несколько человек обращались с тем же вопросом, и выразил сожаление, что ничем не сумел помочь. Затем он вернулся было к своей бухгалтерии, но внезапно черты его дрогнули и он, как будто заново проникшись к нам интересом, несколько смущенно произнес:
– Не пожелает ли сеньор… и леди, его супруга…
– Сестра, – поправил я его, прибегнув – по примеру Авраама, но по совершенно иной причине – к безобидной лжи[3]. Собственно говоря, это слово у меня просто‑напросто вырвалось, поскольку я не рассчитывал на продолжение знакомства с доном Мигелем и не хотел объяснять в подробностях, как получилось, что я, не будучи родственником молодой леди, все же являюсь – с соблюдением всех приличий – ее спутником в поездке.
– Ах да… ваша сестра. Теперь вижу, что вы похожи… очень‑очень похожи. Не пожелает ли сеньор стать моим гостем на то время, пока пароход по ту сторону не будет готов? У меня есть дом в Старой Панаме[4], примерно в двух лигах отсюда, и мы с женой сочли бы за честь…
Прежде чем он успел закончить эту любезную и столь неожиданную пригласительную речь, я разгадал загадку и, извинившись, обернулся, чтобы отозвать Лили в сторону. Стоя позади меня, она безмятежно, с рассеянным видом глядела в окошко на собор, словно бы вдруг воспылала необычайным интересом к архитектуре. Но я не поддался на столь незамысловатую уловку и сурово вопросил:
– Да что же это такое? Ты вздумала флиртовать с этим бедным джентльменом?
– Я только глянула на него одним глазком, Гас. Просто из любопытства. Ты ведь знаешь, кошка может смотреть на короля[5].
– Вот именно, – буркнул я. – Знаю я этот твой взгляд и как ты им пользуешься. Чего ради тебе очаровывать этого джентльмена? Глянула, как ты выражаешься, одним глазком – и что из этого получилось? Он приглашает нас к себе в загородный дом – гостить целую неделю.
– А тебе не кажется, Гас, что следует поблагодарить меня за это приглашение? Да, мы, конечно же, его примем, это будет просто замечательно. Как, бишь, это называется: ранчо, ранчеро? А может, там настоящий замок. А вокруг, небось, растут бананы. И много другого удивительного. Да, непременно примем, это такое романтичное приключение, и мне тогда будет о чем писать домой.
– Примем только в одном случае: если ты будешь подобающим образом себя вести. Обещай, что не станешь флиртовать с этим почтенным джентльменом, иначе мы сдаемся и возвращаемся на пароход. Пойми, Лили, это никуда не годится. Оттого что ты завлечешь беднягу в свои сети, удовольствия не будет никакого, а вот неприятности могут случиться. У него есть жена, а испанки, как всем известно, очень ревнивы. Я слышал, непременная принадлежность их наряда – стилет. Может быть, часы облагаются налогом, а стилеты – нет. Тебя, конечно, тянет к романтике, а быть заколотой в темном углу разъяренной доньей – это весьма романтично, но, подозреваю, приятного в этом мало, а кроме того, я не знаю, как буду объясняться с твоим отцом.
– Но, Гас, тебе же известно, я непременно должна с кем‑то флиртовать, – жалобно протянула Лили.
– Флиртуй тогда с погонщиком мулов или с соседским мельником, если таковые попадутся под руку; надо полагать, среди испанцев есть мельники, иначе как бы Дон Кихот сражался с ветряными мельницами[6]? Обещай только пощадить этого джентльмена. Это все, о чем я прошу.
– Обещаю, – чуть слышно согласилась она (загородный дом на Панамском перешейке так раздразнил ее любопытство, что за возможность посмотреть на него она отдала бы что угодно).
[1] …собор – грандиозное каменное сооружение с двумя высокими башнями и с причудливым орнаментом… – Имеется в виду архикафедральная базилика Санта‑Мария‑ла‑Антигуа, католический собор, построенный в 1688–1796 гг. в Каско‑Вьехо (см. примеч. к с. 33), одна из главных достопримечательностей Панама‑Сити, столицы Панамы.
[2] …базилика Святого Петра или мечеть Святой Софии. – То есть собор Святого Петра на одноименной площади Рима, крупнейшая историческая христианская церковь в мире, построенная в 1506–1626 гг., и бывший православный собор Святой Софии в Стамбуле, возведенный в 532–537 гг. и в 1453 г. по приказу султана Мехмеда II превращенный в мечеть Айя‑София.
[3] …прибегнув – по примеру Авраама, но по совершенно иной причине – к безобидной лжи. – Библейский праотец Авраам по пути в Египет выдал свою жену Сару за сестру, боясь, что прельстившиеся ее красотой местные жители могут его убить (см.: Быт., 12: 11–13).
[4] Старая Панама – то есть Панама‑Вьехо (Панама‑ла‑Вьеха), руины основанного в 1519 г. первоначального поселения, разграбленного и сожженного в 1671 г. английским пиратом Генри Морганом; в 1673 г. на полуострове в 8 км к юго‑западу от Панама‑Вьехо был отстроен новый город – исторический район современного Панама‑Сити, известный как Каско‑Вьехо («Старый квартал»).
Лига – старинная испанская единица измерения расстояния, равная 4,1 км.
[5] …кошка может смотреть на короля. – Английская поговорка, впервые зафиксированная в книге Джона Хейвуда (ок. 1497 – ок. 1580) «Пословицы» (1546) и означающая, что даже человек, который занимает самое низкое положение в обществе, имеет определенные права.
[6] …иначе как бы Дон Кихот сражался с ветряными мельницами? – Подразумевается хрестоматийно известный эпизод из гл. 8 первой части (1597?–1604, опубл. 1605) романа «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» (1597?–1615, опубл. 1605–1615) испанского писателя Мигеля де Сервантеса Сааведры (1547–1616).
