Мой любимый преступник

Мда, девочка не царствует. Маленький коридор с круглым зеркалом на стене, окрашенная белой краской дверь в совмещенную ванную комнату с туалетом, как можно догадаться. Пожелтевшие обои в единственной комнате. Серо и старо, квартира явно не её. Снимает, скорее всего. Сомнительно, чтобы молодая девчонка хранила вещи в допотопном шкафу с покосившейся дверцей, которая вот‑вот обвалится. Но чисто. Нигде ничего лишнего. На стульях не валяются предметы одежды, на тумбочке книга и маленький светильник. Диван идеально застелен. Пока я осматривался, не заметил, что Ани рядом не оказалось. Шагнул в коридор и увидел ее на кухне, достающей из сумок банки с консервацией. Огурцы, помидоры, перец и что‑то еще, чего невозможно разглядеть. Выдыхаю и скидываю рюкзак на пол. Падаю на диван, тут же жалобно скрипнувший под весом моего тела, и тру лицо ладонями. Вот же издевка жизни. Еще вчера жаловался на монотонность серых будней, а сегодня беру заложников. Охренеть. Кому‑то там наверху явно захотелось поиздеваться и посмотреть спектакль с моим непосредственным участием в главной роли. Откидываюсь на спинку и прикрываю от усталости глаза. Внутри не отпускает чувство тревоги и опаски. Я все время чего‑то жду. Жду, что сейчас в квартиру вломятся, что там, в городе, уже, скорее всего, и к Светке наведывались, придумав красочную историю о бывшем муже, посягнувшем на жизнь старика. Ее отец вероятно теперь еще сильнее радуется, что любимая дочь «одумалась» и развелась с «непутевым лодырем». Это я‑то лодырь. Да похрен на них. Сейчас главное переждать и не спалиться. А еще не потерять из вида этого светловолосого зайца, который явно не так прост, как кажется. Жизнь пока еще продолжается, и ставить на себе крест рано. Лежать пластом и жаловаться на подножку судьбы последнее, что можно сделать в моей ситуации. Встаю и открываю окно на древний балкон. Курить охота до чертей. Достаю из кармана пачку с последней сигаретой и подкуриваю ее. Замечаю на небольшом лакированном комоде фотографии, с запечатленной моей заложницей. На них она счастливо улыбается рядом с той же самой Катей и ее матерью. Беру рамку в руку и подношу к лицу. Аня так не похожа на себя. Точнее на ту себя, которую вижу я. Красивая улыбка, живая, настоящая. Счастливое светящееся изнутри лицо. Возвращаю фото на место и скидываю толстовку на диван. Желудок спазмирует от голода. Я не ел со вчерашнего вечера. Только сейчас понимаю, что голодный как волк. Выкидываю окурок с балкона, иду на кухню, где бледная хозяйка как раз закончила опустошать сумку. Пакеты остались неразобранными. Девчонка, завидев меня, сначала отходит в сторону, пропуская в крошечную кухню, а потом и вовсе торопится ретироваться. Оцениваю взглядом выставленные банки, беру одну в руку и кручу. Перец. Для перекуса, конечно, подойдет, но одной консервацией сыт не будешь. Только изжогу заработаю. Заглядываю в холодильник и офигеваю. Абсолютно пустой. Захлопываю дверцу и проверяю на наличие продуктов шкафчики. Та же картина.

– В этом доме есть продукты вообще? – спрашиваю, скорее не ожидая услышать ответ, но из комнаты доносится слабое объяснение.

– Меня не было неделю. Все продукты увезла с собой, чтобы не пропали, поэтому все, что есть, Вы можете увидеть на столе.

Значит, мы снова на Вы. В лифте она забыла об этом, а сейчас опять вспомнила. Так даже лучше. Пусть боится.

Обвожу скептическим взглядом банки и решаю, что все равно выхода нет, нахожу в одном из ящиков ключ и открываю консервированные огурцы. Иду в ванну, мою руки, а когда выхожу, невольно торможу. Аня стоит в зале, спиной ко мне, и поспешно снимает с себя футболку. Русые волосы каскадом опадают на стройные плечи. Лопатки острые, каждое колечко позвоночника отчетливо видно. Нет, она не стройная. Худющая такая, будто не ест вовсе. Девушка словно почувствовала мой взгляд. Резко оборачивается и тут же охнув прикрывается той же самой футболкой, которую только что сняла. Лямка белого лифчика съезжает с правого плеча. И снова этот взгляд, полный ужаса и страха. Затряслась, словно шакала увидела. Быстро лямку на место возвращает и крепко футболку сжимает, будто ждет, что я сейчас наброшусь. А я хочу наброситься? Понимаю, что да, не прочь бы. Девочка оказывается сексуальна, хоть и тощая через меру, но кожа гладкая и грудь, кажется, имеется. С этого ракурса толком не рассмотреть. Останавливает только взгляд полный немой истерики, напоминая о том, что я моральный урод, а она ни в чем не виноватая жертва. Прокашливаюсь и окатываю ее намеренно безразличным взглядом.

– У тебя хотя бы гречка есть?

Моргает пару раз, судя по всему, не веря в свое счастье не быть изнасилованной в данный момент.

– Гречка?

– Крупа такая. Гречневая. Её едят обычно. Только предварительно варят, – саркастически усмехаюсь, – Слышала о такой?

Пухлые губы сжимаются в тонкую линию.

– Гречки нет, – отвечает тихо, не отрывая настороженного взгляда от моего лица.

– Рис?

Отрицательно качает головой.

– Пшеница? Горох? Макароны, в конце концов.

– Ничего нет.

– Ты поэтому худая такая? Не ешь ни хрена? – вскидываю бровь, приходя к единственному возможному умозаключению.

– Ем. Просто питаюсь в университете и по пути домой. Покупаю обычно одну крупу и каждый вечер варю себе. Сосиски и яйца тоже, – оправдывается, потупив взгляд. – Просто уезжала и все увезла с собой. А сегодня ничего не покупала, – и взглядом добавляет «Из‑за тебя, козел», но предусмотрительно молчит о своем мысленном замечании. – Вы не могли бы выйти, мне нужно одеться? – набирается, наконец, смелости. Я равнодушно отворачиваюсь, подтверждая свое обещание не трогать ее, и возвращаюсь на кухню. С одной стороны, даже хорошо, что она меня боится, тише будет. Трогать девчонку я действительно не намерен, хотя при других обстоятельствах, возможно, не отказался бы. Красивая зараза и сексуальная. В поезде и потом из‑за напряжения толком не рассмотрел, но сейчас с уверенностью могу сказать, что девочка, скорее всего, пользуется огромной популярностью у противоположного пола.

Закидываю в рот по очереди три огурца и морщусь от кислоты, неприятно охватывающей пищевод. Этим хрен наешься. Нужно идти покупать что‑то более съедобное и калорийное. Только как это сделать? С ней что ли в супермаркет тащиться? Здесь, конечно, я вряд ли уже в розыске, можно передвигаться более‑менее спокойно, только вот что делать с девчонкой? Где гарантия, что она не выкинет какой‑нибудь номер посреди магазина?

– Эй, Аня, ты живая там? – зову из кухни, отодвигая банку с огурцами подальше.

– Да, – девушка показалась в проеме в более широкой футболке и джинсах. Судя по всему, решила от меня таким образом спрятаться, чтобы лишний раз не давать повода для оценивания аппетитных форм.

– Дай свой паспорт.

Серо‑голубые глаза непонимающе распахиваются.

– Что?

– Ты с первого раза плохо понимаешь, как я погляжу. Нужно каждый раз повторять. Паспорт свой давай и код ИНН, – шагаю навстречу, нависая над ошарашенной девчонкой. Она мгновенно отшатывается, вжимаясь в дверной косяк.

– Зачем?

– Продавать тебя буду в публичный дом, – еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться оттого, как по её лицу пробегает тень, а глаза в панике расширяются. – Да расслабься ты. Сдалась ты мне больно. В магазин пойдем.

– В магазин?