На рокадном направлении

– Это правильный жиган, я за него мазу тяну. Пройдет пяток‑десяток лет, гордиться будете, что за одним столом с ним сидели.

Ошалевшего от счастья Сергея посадили за стол, и он впервые попробовал водку, а потом, когда одна разбитная ярко накрашенная девка, показавшаяся ему безумно красивой, подвыпив, затянула за занавеску, он понял, что будет только вором. В тот вечер Сергей с грехом пополам стал мужчиной, и в его неокрепшем мозгу накрепко сформировался жизненный принцип: «Хочешь пить, любить и жрать, нужно много воровать».

Через два дня Матроса застрелили у него на глазах. Сидя за надгробием какого‑то почившего в бозе присяжного поверенного и закусив до крови кулак, Сергей в оцепенении смотрел, как сильный и дерзкий Лёха Матрос ничком лежит на земле, нелепо подогнув ноги, и вокруг его головы расплывается, смешиваясь с пылью, красная, густеющая на глазах лужа крови. Просидев до темноты в кладбищенских кустах, Сергей вернулся домой, а на следующий день, подговорив приятеля, ночью взломал замок в соседской квартире, зная, что хозяева уехали в станицу.

Первая кража их окрылила. Они с успехом обчистили ещё две квартиры, возомнили себя настоящими ворами и решили залезть в продуктовый магазин, но там им не повезло: старенький сторож, воевавший ещё в Русско‑японскую войну, о существовании которого они не подозревали, направил на них древнюю двустволку и предупредил, что каждому достанется как раз по одной пуле. Уложив воришек на пол, он свистком вызвал проходивший неподалёку милицейский патруль. На суде Сергей смог разжалобить народных заседателей печальным рассказом о том, что, прочитав где‑то о шоколаде, очень захотел попробовать. На вопрос судьи, как называется эта самая книга, он разразился слезами и смог уйти от коварного вопроса, потому что ничего никогда в жизни не читал. Учитывая чистосердечное раскаяние и молодость, им дали условный срок.

Поблагодарив судью за проявленное великодушие, Сергей в тот же вечер, не откладывая в долгий ящик, снова обокрал квартиру. Со временем из домушника он переквалифицировался в налётчики. Когда они ночью попытались проникнуть в ломбард, вахтёр успел застрелить одного из бандитов и нажать тревожную кнопку. Сергей не раздумывая выстрелил ему в голову, и в это время в зал ворвались милиционеры. Услышав грохот сапог, он успел отшвырнуть ещё дымящийся револьвер и поднять руки.

У Ермакова, внимательно изучившего утром протокол осмотра и схему места происшествия, возникли вопросы. Месторасположение тел и револьвера вызвали у него сомнения в том, что стрелял убитый преступник. Он вызвал одного из оперативников, принимавшего участие в задержании:

– Дима, скажи, на твоих глазах когда‑нибудь убивали?

– Нет, Лавр Павлович, трупов разных насмотрелся: и задушенных, и зарезанных, а чтоб на моих глазах… – он отрицательно покачал головой: – Бог миловал.

– Вот посмотри, прежде всего мне не верится, что они выстрелили друг в друга одновременно, всё‑таки не с Дикого Запада приехали. Когда в человека попадает пуля, он, как правило, падает назад или оседает на месте, если, конечно, не бежал в атаку, тогда по инерции ещё может сделать пару шагов. Но! – Лавр поднял вверх палец. – Он никогда не отбрасывает оружие вперед, а по схеме убитый бандит отшвырнул наган вперед почти на три с половиной метра.

– Схема составлена правильно. Её при мне рисовали. Я сам помогал следователю прокуратуры замеры делать.

– Схема‑то правильная, выводы только по ней неправильные, – Лавр побарабанил пальцами по столу и, взглянув на Дмитрия, твёрдо произнес: – Не мог убитый бандит застрелить сторожа. Ты не помнишь фамилию следователя? Материал, скорее всего, ему и отпишут.

– Я его не знаю, он недавно назначен, – Дмитрий озабоченно потёр лоб и взглянул на часы. – Рабочий день только через двадцать минут начнётся, позвоню и уточню.

– Сегодня же встреться с ним и передай наш разговор. Если он молодой, то тактично подскажи, какие вопросы нужно поставить перед баллистами. Обязательно предложи составить совместный план оперативно‑розыскных мероприятий, тогда мы сможем предлагать свои версии. Они ещё у нас?

– Да, часа два точно пробудут, пока бумаги выправят, машину с конвоем найдут, – он махнул рукой и уверенно добавил: – Часа два, к бабке не ходи.

– Очень хорошо! Если даже их и выводили в туалет, то во двор, а там руки не помоешь! – весело произнёс Лавр и, взглянув на ничего не понимающего Дмитрия, пояснил: – Сейчас бегом в НТО. Берешь эксперта, и пусть у всех смывы на следы пороха с кистей рук возьмет, а если хочет в американского шерифа поиграть, может парафиновую пробу взять¹⁵. Заключение следователю за магарыч отдашь!

Начальник НТО сначала категорически отказался из‑за отсутствия постановления о назначении экспертизы, но когда Дима уже почти его убедил, поклявшись, что постановление принесёт лично, завернув в него бутылку самого вкусного коньяка, его срочно вызвали на кражу цыплят. Когда за Димой закрылась дверь, он, облегчённо вздохнув, занялся текущими материалами.

Лавр собрался сам спуститься к криминалистам, но ему неожиданно позвонили из кадров и сообщили, что рапорт на долгожданный отпуск подписан, а путёвка в дом отдыха ждёт его в медчасти санитарного отдела¹⁶, и забрать её надо немедленно!

Этот отпуск стал счастливой звездой для Сергея Титковского, сумевшего запутать молодого следователя прокуратуры и свалить всю вину на убитого подельника.

***

– Здравствуй, Палыч! – раздался в трубке голос Федотова. – Я тебя дома ищу, а надо было сразу в кабинет звонить. Сегодня к 16.00 при всем параде – в актовый зал! Чествовать тебя станем, Шулишов лично будет! Сейчас у нас 12.00, сходишь домой, наденешь мундир, и с супругой под руку милости прошу…

– Хорошо, Никифор Максимович, к 15.30 буду, – ответил Лавр.

Уловив в его голосе лёгкую грусть, Федотов бодро произнёс:

– Не хорошо, а так точно! Я тебе уже говорил и ещё раз повторю: на пенсии жизнь не кончается.

– Какой ты у меня красивый, – восхищённо улыбнулась Людмила, глядя на мужа, ожидавшего около двери в парадном кителе. Она критически оглядела его и, поправив знак «X лет РКМ», взяла под руку. Они не торопясь шли по Красной. Заметив на углу лоток с мороженым, Лавр замедлил шаг, но Людмила, потянув его за локоть, строго сказала:

– И думать не смей! Не дай бог на китель капнешь! На тебя сегодня все смотреть будут!

У входа в актовый зал их встретил инструктор политотдела. Поздоровавшись, он усадил Людмилу в первом ряду и, придержав Лавра, собиравшегося сесть рядом, указал на сцену:

– Вас, товарищ Ермаков, прошу пройти в президиум.

Выступали много, и было заметно, что все говорили от чистого сердца. Замначальника управления, сообщивший Лавру о том, что его рапорт отклонен, после общих фраз произнёс:

– Я был бы счастлив и горд, товарищи, если бы в день своего ухода в отставку услышал о себе столько добрых слов.

Последним взошёл на трибуну Шулишов:

– Дорогой Лавр Павлович, несмотря на то, что работаю на Кубани всего два года, я заочно знаком с вами ещё с 1930‑го, будучи председателем Северо‑Кавказского краевого бюро пролетстуда¹⁷, где на совещании познакомился с профессором Корчевским.

У Лавра перехватило дыхание, дрожащей рукой он налил из графина стакан воды и залпом выпил.