Не принятые миром

– Учение никогда не было легким, – Хайц подошел к столу, перебрал книги, лежавшие на столе.

– Ну вы ведь с братьями не так много учились! – запротестовал Вольфганг.

– Мы многое упустили в свое время и наверстывали это уже будучи совсем взрослыми, – произнес мужчина. – Я буду ждать тебя внизу, – проговорил он в спешке и вышел из комнаты.

 

К Вольфгангу все хорошо относились. Им с братьями было тяжело воспитывать его, они совершенно ничего не знали. Пока отец работал ночью, они присматривали за Вольфгангом.

Хайц же, вернувшись в свои покои, окликнул мимо проходившую Софи.

– Софи.

– Да? – девушка мягко взглянула на Хайца. Мужчину передернуло от ее взгляда.

– Набери мне ванну и принеси новый костюм.

– Хорошо. – Софи тут же удалилась.

 

Оказавшись в уютной и теплой ванне с приятным цветочным ароматомХайц выдохнул и расслабился. А за дверью толпились слуги. Перед глазами только и делали, что всплывали воспоминания: холодных отелей и борделей, где они спали все на одной кровати, укрывшись одним одеялом, со всеми своими малочисленными вещами, и каждый день приходилось перебираться все в новые и новые места, но самым ярким воспоминанием было то, как один раз постоялица одного из баров не хотела принимать деньги. Пришлось отцу всю ночь колоть дрова, чтобы разогреть печку. Пока у Вольфганга резались зубы, и он всю ночь проплакал. Он сидел и успокаивал брата.

 

Хайц окунулся с головой в воду, и воспоминания сами перенесли его в прошлое. Как накрывшись одеялом и закрыв уши себе, он лежал рядом с братьями и слышал в соседней комнате смех, а клопы, что поедали его, и вши, кусающие его голову и ползающие по его рукам, не давали ему покоя. Хайц вынырнул из ванны, быстро вдохнув воздуха. По телу табунами бегали мурашки, несмотря на то что кран открыт и лилась горячая вода.

 

Решив, что на сегодня хватит, он вылез из ванны, накинул полотенце на бедра и быстрым шагом пошел переодеваться.

Хайц вышел из своей комнаты, приказав слугам вычистить ковер, на который он вчера просыпал пепел, а сам поторопился спуститься вниз по винтовой лестнице, отмечая про себя небрежный вид Отто – брюки из серой ткани, рубашка хлопковая плохо заправлена. Видно, брат торопился.

Густав вообще был одет непонятно как: рубашка с подвернутыми рукавами, штаны на подтяжках, синий пиджак Вольфганга и синие штанишки с гольфами.

Сев, он оглядел общий стол, все были заняты своими мыслями.

 

– Я рад, что все собрались вовремя, не опаздывая. – Хайц посмотрел на Отто, тот прятал глаза. Густав смотрел на то, как Вольфганг уплетает оладьи.

 

– Так что ты хотел обсудить за столом? – Отто взял из рук прислуги чашку и ждал, пока та нальет ему чаю. Густав нервно дергал ногой под столом, так что весь стол дрожал. Хайц посмотрел на брата, который, в свою очередь, завис и пребывал в другом месте, и когда Густав почувствовал на себе взгляды братьев, только тогда понял, что он слишком уж открыто всем показывает свою сегодняшнюю нервозность, и произнес тихое «простите». Вольфганг сидящий с ним рядом очень удивился сегодняшнему поведению брата обычно от него можно было ожидать чего угодно но только не неуверенности. Он тихо пока никто не слышит спросил:

 

– Что случилось, брат? – Густав растерялся и застыл с чашкой, которую собирался поднести ко рту, и параллельно обдумывал, что сказать младшенькому. Причиной его нервоза в то утро была обычная рутина. В полдень должны были начаться скачки, однако скакун, на которого он поставил, заболел на той неделе, и Густав все переживал, оклемается он или нет. Он поставил очень большую сумму на него. Полторы тысячи французских франков, и если он их потеряет, то не сможет расплатиться с торговцами по оружию, что, несомненно, дойдет до Хайца, и тот устроит ему взбучку.

– Ничего страшного, дорогой, – Густав отпил чаю и поперхнулся, так как тот обжег ему горло, – скорее кушай. – Вольфганг нахмурил брови, однако больше ничего узнавать не стал и продолжил есть.

– А скажи, когда мы пойдем стрелять по банкам? – Густав прищурился, увидев, что младшенькому не терпится повеселиться. С пистолетами.

– Когда уедет Хайц, думаю, завтра. – Он подмигнул брату, и тот радостно тихонько захлопал в ладоши.

 

Когда оладьи, которые были у него в тарелке, закончились, он увидел, что на столе остались вафли. Но прислуг нигде не было видно, и младшенький начал тыкать пальцем Отто долго, пока тот не встретился с ним взглядом.

 

– Подай мне, пожалуйста, вафли. – Отто только сейчас обратил внимание на них, они стояли далеко от Вольфганга, и он протянул их ему. Сам же Отто был занят размышлениями о разведении французских лопов. Они хорошо ценились на рынке, и на них можно было очень хорошо заработать, сейчас у него было их всего несколько пар, однако в самые кратчайшие сроки он займется разведением их, к тому же он планировал заняться разведением шотландских кроликов. Которых он хотел себе заполучить. И поэтому все думал, как поудачнее продать лопов. На сегодняшней ярмарке.

 

Вольфганг, закончив с основным завтраком, достал книжонку и, налив себе чаю, уткнулся в нее.

 

Хайц, наблюдавший за тем, как братья мило сидят и завтракают, завидовал их беспечности. И заметив, что он сам не завтракал и ничего не ел, для приличия налил себе чаю и сделал два больших глотка, стал пристально смотреть на братьев. Чтобы те обратили на него внимание. Но они даже не реагировали.

 

– Я хотел обсудить план, – мужчина хлопнул рукой по столу, так что чашки зазвенели, братья вздрогнули.

– Ты имеешь в виду сегодняшний прием? – Густав покосился на Вольфганга, который был так увлечен чтением книги, что не заметил, как к нему приблизилась гувернантка, чтобы отобрать ее.

– Да, у кого есть соображения? Идеи? Предложения? – Каждый уткнулся в тарелку с едой, и наступила гробовая тишина. Хайц молчаливо закурил, теребя скатерть, никто не хотел об этом говорить.

– Я задал вопрос! – он еще раз повторил вопрос, кусая нижнюю губу.

– У меня никаких идей нет и предложений тоже, – скромно, тихо проговорил Отто, когда Хайц буквально сверлил в нем дырку взглядом. – Ты знаешь, я против насилия…

– Понятно дело, ты же фермер, – почесав затылок, равнодушно прошептал Хайц.