(Не) сокровище капитана

Блад притянул меня за затылок, впился в губы, и мои сами раскрылись, отвечая на поцелуй. Его язык скользнул мне в рот, играя с моим, руки сами обвили его шею. Его ладонь накрыла мою грудь, и я застонала, точно воск плавясь под его прикосновениями. Сорочка поползла вверх, и я не стала сопротивляться – хотелось ощутить его кожу не только ладонями, прильнуть всем телом. Я позволила снять ее, развернуть себя верхом на его коленях. Всхлипнула, когда он прильнул губами к груди, вжимаясь в него там, где наливалась жаром томительная пустота, словно он один мог ее заполнить.

– Паруса! – закричали наверху. И снова, уже громче: – Капитан, паруса!

Блад ругнулся сквозь зубы. Я вздрогнула, заморгала, точно просыпаясь.

– Что там?! – рявкнул он.

От этого рыка я окончательно пришла в себя. Слетела с его колен, подхватывая сорочку непослушными руками. Попыталась надеть ее – запуталась в ткани, словно никогда раньше не одевалась сама.

– Фрегат под флагом Наровля!

Капитан снова выругался – на этот раз в голос.

– Уйти сможем?

– Уйти? – Кажется, в голосе того, наверху, послышалось изумление. – Нет, они быстрее.

Блад перевел взгляд на меня, и я пискнула, прикрывшись ворохом ткани, в который превратилась моя одежда. Поднять глаза казалось невозможным. Отец был прав, я просто… просто распутная девка!

 

Глава 4

 

– Значит, наперехват! – крикнул Блад, и сверху донесся торжествующий рев.

Мало им сегодня одного боя? Или надеются на добычу, раз уж с нашим кораблем не повезло? Но чем можно поживиться на фрегате? Жалованьем офицеров?

– У многих моих людей есть счеты к властям Наровля, как и у меня самого, – пояснил капитан, словно прочитав мои мысли.

Он усмехнулся, глядя, как я пытаюсь влезть в сорочку, одновременно не выпуская из рук юбок, которыми прикрывалась. Начал одеваться сам, и получалось у него куда быстрее, чем у меня. К тому времени, как он облачился в камзол, я натянула лишь сорочку и одну нижнюю юбку и, мысленно костеря пирата на все лады, безуспешно пыталась сколоть на груди разрезанный корсет. Булавок не хватало – они раскатились по всему полу. Где‑то в сундуке у меня была коробочка с запасными, но едва я шагнула к нему, меня снова бесцеремонно схватили за плечо.

– Некогда возиться со всем этим, – сказал Блад.

Прежде чем я успела возмутиться, он опять сдернул с меня корсет. Булавки зазвенели по полу, я дернулась, не зная, что ловить – то ли их, то ли собственное нижнее белье.

– Брось, говорю, потом соберешь. Стой смирно.

Я замерла – было что‑то в его голосе, разом отбившее желание спорить. Пират сунулся в сундук, извлек отрез шелка – роскошного, такой впору только королеве носить. Повторил:

– Стой смирно!

Замотал меня в этот кусок шелка, точно гусеницу, вытащил из моего сжатого кулака пару булавок, что я успела подобрать, подколол край отреза. Оглядел меня критическим взором.

– Сойдет. За мной.

Я засеменила следом – туго обмотанная вокруг бедер ткань не давала шагнуть как следует, юбки, к которым я привыкла, давали куда больше простора. В очередной раз не рассчитав шаг, я пошатнулась и, если бы не рука пирата, шлепнулась бы. Блад ругнулся себе под нос, а потом просто перекинул меня через плечо, точно куль с мукой. Я взвизгнула, заколотила кулаками по его спине.

– Уймись, или снова по мягкому месту прилетит! – рявкнул он.

Я перестала брыкаться, но смолчать не смогла.

– А тебе только повод дай, что ли, руки распустить? Поставь меня, я девушка, а не мешок с навозом!

– Норов у тебя похуже, чем у мешка с навозом, будет, – фыркнул Блад, продолжая меня тащить куда‑то вниз.

– Ах, ты…

– Придержи язык, – негромко и буднично велел он, и что‑то такое прозвучало в голосе, что я мигом захлопнула рот.

Я задрала голову, чтобы увидеть хоть что‑то, кроме его поясницы. Получилось так себе – кругом стоял полумрак, в котором виднелись человеческие фигуры. Я ждала насмешек, но людям явно было не до меня. Что‑то скрипело, что‑то стучало, кто‑то поминал родственников «ленивого тупицы» и их противоестественные связи, кто‑то отчаянно богохульствовал. Я дернулась заткнуть уши и уронила руки. После всего, что сегодня произошло, едва ли я смогу ощущать себя леди. Кровь прилила к голове, зашумела в ушах, стало трудно дышать, но прежде, чем дурнота превратилась в невыносимую, Блад поставил меня на палубу. Я пошатнулась – от резкой смены положения все закружилось – и упала бы, не придержи капитан меня за талию.

Ждать, пока я восстановлю равновесие, он не стал, скомандовал:

– Голову береги! – И потащил меня вперед через низкую дверь. Чтобы пройти в нее, даже мне пришлось наклониться, а уж Блад и вовсе согнулся в три погибели.

Здесь было светлее – в дальнем конце помещения сияли два осветительных шара, зачем‑то заключенные в сосуды, и судя по тому, как дробился и переливался свет, сосуды эти оказались из хрусталя. Рядом с потемневшим деревом, какими‑то бочками и сундуками, прикрепленными к полу, мешками, сваленными вдоль стен, в помещении едва ли в полтора ярда высотой этот хрусталь, сияющий холодным магическим светом, казался особенно неуместен.

Между осветительными шарами виднелась дверь, к которой стояла очередь из полудюжины согбенных мужчин, почему‑то сплошь босых. Из двери вынырнул один, держа перед собой несколько медных цилиндров, исчез там, откуда мы пришли, после него за дверь юркнул еще один.

– Устраивайся вот здесь, сокровище мое. – Блад подпихнул меня к груде мешков. – Там шерсть, тебе будет удобно. Можешь даже вздремнуть, если получится.

Остальные грянули хохотом, я вздрогнула.

– Под пушки отлично спится, – произнес кто‑то с сильным беркивским акцентом, и я прикусила губу.

В мамином выговоре нет‑нет да проскальзывали такие же грассирующие нотки, и, хотя грубый голос моряка вовсе на нее не походил, я вдруг особенно ясно ощутила, что маму больше не увижу.

Нет, нельзя плакать! Я шмыгнула носом и опустилась на мешок. В самом деле тут мягко, и сидеть было бы удобно, кабы не узкая ткань, сковывающая движения.

Пока я возилась, устраиваясь, Блад оглядел собравшихся. Странно, даже сейчас, согнувшись, он выглядел сильным и гордым.

– Если кто девчонку хоть пальцем тронет, останется без руки и без компенсации за увечье. Всем ясно?

– Да, капитан! – рявкнула дюжина глоток, и я подпрыгнула, едва не прошибив головой низкий потолок.

– Куда ты меня привел и зачем? – спросила я, видя, что Блад собирается уходить.