Небом дан
– Савва не имеет отношения к журналистике.
– И кто же он?
– Он брат Анатолия.
– Вот этот? – Люся тычет толстым пальцем за спину и снова недоверчиво открывает рот, отчего брыли на ее щеках приходят в движение. Удивление соседки мне понятно. Анатолий с Саввой совершенно не похожи. Поставь рядом, никому и в голову не придет, что это родные братья.
– Только не говори мне, что и он поп.
Представив огромного, как медведь, Савву в рясе, я почему‑то начинаю истерично ржать.
– Нет, к религии он никакого отношения не имеет.
– Ну, и слава богу. Я всегда недоверчиво относилась к фанатикам. И, кстати, не раз тебя предупреждала, что Анатолий…
– Пожалуйста, только не начинай!
Я не хочу больше слышать ни слова о своем бывшем. От понимания, какой мерзостью он занимался, меня тошнит. От мысли же, что он мог втянуть в это Ромку, ломает и корежит. Хорошо, что до этого не дошло. Я бы никогда себя не простила, если бы он… В общем, счастье, что все обошлось. И что на самом деле Анатолий Ромке никакой не отец, даже если так написано в его документах.
– Молчу. Есть хочешь? Самат рыбы наловил.
Гляжу на брошенных в раковине карасей. Всюду чешуя и потроха. Наконец, становится понятно, почему в комнате так остро пахнет кровью.
– Нет. А где он сам?
– Отсыпается после рыбалки.
– Ну… Рыбалка – это хорошо, – зябко прячу кисти в рукавах. – Единение с природой, и все такое…
– Единение с природой? – возмущённо фыркает Люська. – Вероятно, это объясняет, почему этот гад нажрался до поросячьего визга. А я все гадала.
Смеюсь. Люська у нас юмористка. Я и не догадывалась, как мне не хватает ее бойкого языка, пока не вернулась сюда, после ареста мужа. До него мы жили в шикарной квартире в центре, а эту сдавали.
– Ты видела, какой тебе в подарок оставили долг?
– В Атифорбсе? Ага. Как раз зависла у списков, когда Савва явился, – неопределенно машу рукой.
– Ну, и как ты допустила такое? – грозно интересуется Люська, насыпая муки в тарелку. И это, кстати, очень хороший вопрос. Наверное, я просто дура. Нужно было каждый месяц проводить сверку, как все сознательные арендодатели, а я все стеснялась показаться навязчивой.
– Ну, долг у меня не самый большой, – мямлю.
– Ага. С алкашами из седьмой квартиры не сравнится, конечно. Ребята скоро в ноль выйдут.
– Это как? – заинтересовавшись, склоняю голову к плечу.
– Сравняют долг со стоимостью своей халупы.
– А‑а‑а, – протягиваю, посмеиваясь. Болтовня с Люськой немного отвлекает. Из гостиной доносятся детские крики. Видать, Ромка с Иркой опять не могут поделить игрушки.
– Пойду на них шикну.
– Да сиди ты!
– Так ведь Самата разбудят.
– Ничего. Чай, не прынс. Он и так весь день почивать изволит.
Обвалянные в муке караси отправляются на раскаленную сковородку. Пахнет уже не кровью, а вполне себе вкусно. Я ж не ела ничего целый день.
– Что думаешь делать?
– Попытаюсь продать несколько картин. Перед Новым годом обычно хорошо берут.
– Да я не про долг!
– А про что?
Нет, как же все‑таки вкусно пахнет!
– Про Савву.
Я нервно передергиваю плечами. На этот счет никакого плана у меня нет. Просто потому что я не думала, что этот самый план мне когда‑то понадобится.
– Планирую перекантоваться у тебя.
– Грандиозно! То есть ты с концами переезжаешь? Вот так Самат обрадуется!
– Ну почему сразу переезжаю? – удивляюсь. – Ты же не думаешь, что Савва станет меня преследовать? – широко распахиваю глаза.
– Почему нет? Смотря что ему от тебя надо.
Люська глядит так въедливо, что я не выдерживаю и отвожу глаза. А ко всему, возможно, даже немного краснею. Всегда моя кожа была такой. Чуть что – я расцветаю, как майская роза.
– Ну‑ка, ну‑ка, посмотри на меня!
Пахнущая рыбой рука касается моего подбородка. Я уворачиваюсь, с трудом скрывая свое отвращение.
– Люсь, ну что ты со мной как с ребенком, правда?
– А ты не ребенок?
– Мне скоро тридцатка стукнет!
– В твоем случае это ничего не меняет. Ты не от мира сего.
Расстроенно шмыгаю носом. Я была бы рада что‑то Люське возразить, но против правды, как говорится, не попрешь.
– Не знаю, может, уехать куда? – на первый взгляд эта мысль кажется мне ужасно заманчивой.
– Куда, например? – Люська тоже как будто прониклась.
– Не знаю. В какой‑нибудь город поменьше. Там некому будет нас донимать. Я ужасно устала от этого. Думала, пройдет время, и все устаканится. Но уже позади полгода, и все никак. А еще Ромка…
– А он что?
– В школе как‑то пронюхали, чей он сын. И теперь буллят его по полной. Называют… – понижаю голос до шепота. – Господи, я даже повторять этого не хочу!
Люся вываливает на тарелку рыбу со сковороды и бухает передо мной.
– Ешь! А чтобы куда‑то переезжать, надо иметь сбережения. У тебя есть какая‑нибудь заначка?
– Да откуда, господи?
– Ну, а куда ты тогда поедешь? Сама посуди – это квартиру снять надо, раз. Деньжата на первое время, два…
– Дальше можешь не перечислять. Я все поняла. – Отламываю большой кусок рыбы, отправляю в рот, но аппетита как не бывало.
– И тут мы снова возвращаемся к Савве.
Я закашливаюсь, подавившись:
