Непрошеный дар

– Правда, – с радостью в голосе рассказывала по телефону мать, – дом без ремонта… ну, это поправимо, твой отец… – мать очень редко называла отца Веры по имени. Чаще всего при разговоре с Верой мать говорила "твой отец", а в разговорах с подружками называла мужа по фамилии. – Твой отец уже ходил смотреть дом с какими‑то мужиками… – к знакомым отца мать тоже относилась с нескрываемым пренебрежением, – они сказали, что можно осенью сделать косметический ремонт, а весной уже перестроить нормально, – слово "нормально" мать тоже подчеркнула, для матери было важно, чтобы в её жизни всё было "нормально", то есть, как у всех её родственников. – В общем, дом нормальный и нам повезло, что хозяин – конченый алкаш хочет поменять дом на квартиру с очень маленькой доплатой, почти за бесценок. Соседи, правда, говорят, что мать хозяина умерла при странных обстоятельствах, а… то ли брат, то ли сестра хозяина в доме повесилась… ну, это же не важно, правда? – Мать ждала, пока Вера подтвердит, что и для неё это не важно.

– Угу, – неопределенно ответила Вера, понимая, что мать спрашивает, чтобы спросить, а не получить ответ. Более того, мать ждала не мнения, а подтверждение своим словам.

– Да‑да, Вера, – продолжала рассказывать мать, – нормальные люди не верят во всякую мистическую чушь, типа злобных домовых! Главное, что дом большой, находится в удобном месте… кстати, мне до работы можно даже пешком дойти. А если надо "в город", – мать упорно называла центр – "городом", – то недалеко от дома остановка. Ах, да, дом почти посередине между вокзалами: до автовокзала десять минут пешком, до же‑дэ вокзала минут пятнадцать… магазины тоже рядом…

Вера не понимала, зачем мать вываливает на неё столько ненужных подробностей.

"Ну, захотелось тебе дом, – думала Вера о матери, – молодец, купила. Мне‑то что? Как будто от моего желания, или нежелания что‑то зависит."

Вслух, конечно, Вера, сказала, что рада и постаралась поскорее закончить разговор.

В душе радости не было. Почему‑то не было. Вот на каком‑то интуитивном, подсознательном уровне, Вера посчитала своё "не поступление" хорошим знаком, а покупку большого дома – плохим.

Чувство, что всё идёт "не так", Вера ощутила в момент покупки билетов домой. Снова "почему‑то", по непонятной, не логичной, и не обоснованной причине маршрут от бабушки – домой, был забит, как общественный пляж в разгар туристического сезона. Обычно было наоборот: в это время года поезда в Крым ехали набитые битком, а из Крыма – полупустые вагоны.

Вере пришлось брать билеты на другую дату, более раннюю.

Возможно и к лучшему, ведь Вера по приезду успела, можно сказать, в последний момент, забрать свои документы из колледжа, в который не прошла и… минуя жёсткий конкурс, подать документы в один из двух престижных лицеев в физико‑математический класс.

О "пятом" и "десятом" лицеях в городе знали все школьники и их родители. Обучение в любом из лицеев считалось престижным и открывало перед выпускниками двери в самые известные ВУЗы страны и даже зарубежья. На протяжении многих лет существования между организациями шла конкурентная борьба за звание "лучшего лицея". И звание "лучшего" переходило от одного заведения к другому, как эстафетная палочка.

По исторически сложившейся традиции, каждую весну в лицеях проводили конкурс для учеников общеобразовательных школ за право обучения. В городе ходило много легенд о том, что в некоторые годы конкурс был до сорока желающих на одно место. Возможно это было городскими байками.

Именно поэтому зачисление стало каким‑то чудом. А Вера просто шла мимо городского парка, увидела здание лицея и зашла узнать условия. Случайно в вестибюле встретилась с приятной женщиной средних лет. По чистой случайности женщина оказалась директрисой и… после пятнадцати минут очень приятного общения ни о чём, та сказала, что Вера принята и может приходить 31‑го августа на предварительные сборы класса.

С радостной новостью, о том, что она уже не "провалившаяся" абитуриентка, а ученица лицея, Вера пришла домой. Почему‑то, новость родителями была воспринята более чем холодно. Точнее сказать "никак". Родители ругались из‑за предстоящего переезда в новый большой дом и им было не до Веры. А дом ещё предстояло обустроить, поэтому Вера, быстро перекусив каким‑то бутербродом, поехала с семьёй красить окна в новом доме.

Старательно выкрашивая старые, предварительно обожжённые от многократных покрасок, рамы, новой белой краской, Вера размышляла. Она думала о том, что если бы поступила, если бы были билеты на более поздние даты, если бы… всё сложилось иначе, и сейчас, в это самое время, она бы купалась в море со своими друзьями детства, а не… мазала бы кисточкой с противно воняющей белой краской слегка рассохшиеся рамы и не слушала бы бесконечную перебранку родителей.

Крася окна и слушая ругань, Вера пыталась вспомнить, когда родители начали ссориться. В какой‑то момент размышлений, её будто током ударило – в её воспоминаниях родители ругались всегда. Причём инициатором ссор всегда была мать. Казалось, что у матери был талант находить к чему придраться и устроить из мелочи грандиозный скандал.

Большинство родительских ссор проходило по стандартному сценарию: мать находила какой‑то пустячный повод, раздувала проблему из ничего, потом преподносила свои “логические выводы” отцу. На что отец обычно отвечал, что не видит проблемы. Это и служило спусковым крючком для очередной перебранки. Мать обвиняла отца в равнодушии, манипулировала на чувстве вины и, добивала обвинением, что отец совершенно не думает о будущем жены и дочери. Отец Веру очень любил, поэтому предпочитал соглашаться с матерью, лишь бы прекратить поток ругательств.

Конечно же, во всех скандалах мать была "белой и пушистой": она превозносила себя до небес, опуская окружающих на грешную землю.

Вот и в этот раз обстоятельства сложились так, что Вере пришлось красить окна, под аккомпанемент родительской перебранки. Точнее даже, гневных тирад матери и редких замечаний отца, провоцировавших новые потоки возмущений жены…

Первое сентября в новой школе, точнее, лицее, прошло буднично. Минимум пафосных речей с трибун и… максимум внимания к процессу обучения. Ещё Вере очень понравился её новый "сборный" класс. Это была третья школа, в которой училась Вера, и вторая в этом городе.

Стоя на торжественной "линейке" Вера вспоминала издевательские шутки бывших одноклассников и оскорбления в свой адрес – единственной новенькой в классе. Сейчас их класс на девяносто процентов состоял из таких же "новеньких", как и Вера.

Для Веры это значило, что травли со стороны одноклассников, лишь потому что она "новенькая" уже точно не будет. И сейчас, когда в классе собрались лучшие из лучших учеников города… На торжественной линейке Вера узнала, что в конце прошлого учебного года был просто "нереальный" конкурс, а она… она просто пришла на собеседование за несколько дней до начала учебного года и… каким‑то чудом была зачислена. И вот теперь Вера стояла в своём парадном наряде, на линейке, в качестве лицеистки и готовилась влиться в учебный процесс с головой. О том, что придётся вливаться, вливаться и… ещё раз, вливаться, Вера догадалась, стоя перед огромным расписанием. Кроме общеобразовательных предметов им, ученикам физ‑мат класса, "грозило" восемь физик и двенадцать математик в неделю… Пахать, не перепахать…