Несносный Шварцвальд

Алкоголь отнимает способность мыслить не то, чтобы рационально, а даже примитивно. Я не соображаю вообще ничего. Не помню, как мы оказываемся в лагере в одном из домиков для персонала. Не додумываюсь задать вопрос, откуда он вообще знает о том, что я обитаю именно здесь, а не в любом другом пансионате. Откуда узнал, куда конкретно идти? Вопросов тьма, но они застревают в подкорке сознания, так и не обретя словесную форму. Так беспечно. Глупо. Рядом никого. Кажется, мы шли вместе с ребятами обратно. Куда подевалась музыка?

Она больше не бомбит, а он – он смотрит на меня так, как хищный зверь на попавшуюся в ловушку жертву. Облизывается, и я поддаюсь этому соблазну, потому что, черт возьми, мне двадцать два, а я в своей жизни не сделала еще ничего безбашенного. Пусть это и будет он. Мой первый раз в наборе опыта безбашенности. Всего одна ночь. Лагерная смена впереди, и нам, так или иначе, придется пересекаться, а я даже не знаю кто он. Я бы запомнила эти глаза, будь он одним из вожатых. Может физрук, раз имеет в арсенале ключ от комнаты? С таким фактурным подкаченным телом должен быть именно он. Инстинктивно облизываюсь, когда крепкие руки стаскивают через голову футболку и швыряют в сторону. Упругие мышцы перекатываются под кожей, вызывая обильное слюноотделение. На предплечье витиеватая татуировка, но задерживать на ней взгляд не выходит. Глаза сами опускаются ниже. Если это физрук, то ему хана. Все девчонки табуном ринутся в спортивный кружок, как только увидят этого спортивного дьявола.

Все мысли в секунду выбиваются из головы одним движением его жадного языка, дерзко раскрывающего мои губы и врывающегося в рот. Мир летит к чертям. Есть только здесь и сейчас. Его язык, скользящий вдоль моей шеи, зубы, смыкающиеся на тонкой ткани топа и оттаскивающие ее в сторону, чтобы нырнуть под тонкий лифчик языком. Я стону, выгибаюсь и обхватываю мужское тело ногами, вонзаясь пальцами в его жесткие темные волосы на затылке. Внизу живота пылает, когда он прикусывает сосок и сосет его. Чеееерт. Меня затягивает в воронку нарастающего желания. Я уже не просто хочу его. Мне физически необходимо ощутить его в себе.

Хриплый голос шепчет:

– I wanna fuck you now. Тебе понравилась песня, Аля, я видел.

Я чуть не кончила от этих грязных слов, даже не заметив, что он назвал меня по имени. Почему собственно только парни могут использовать девушек? Сейчас хочу использовать его я. Так сильно, что между ног болезненно ноет. Тянусь руками к черным джинсам, натирающим меня жесткой материей, когда он имитирует секс через одежду, скользя своим вздыбленным членом по моим тонким трусикам под юбкой. Хмыкает, стоит мне потянуть ширинку вниз, и пригвождает жадным поцелуем к простыне, отбросив руку. Пальцами сдвигает полоску стрингов в сторону и без подготовки входит ими в меня. Слышу собственный крик, пойманный его ртом, и разлетаюсь от мощного наслаждения. Вот так просто. От одного бесстыдного вторжения содрогаюсь, плотно обхватывая собой сильные пальцы. Это нонсенс. Разве так бывает?

– Какая сладкая умница, – низкий голос рокочет на ухо, ударяя по нервным окончаниям. Разлепляю обессиленно глаза и вижу, как он подносит ко рту руку и облизывает собственные пальцы. Довольная ухмылка растекается на дерзком лице. – Апельсиновая.

Стыдно ли мне? Нет. Стыдно будет завтра. Так стыдно, что любой страус бы позавидовал глубине ямы, в которую мне захочется спрятать голову. А сегодня я пьяна. И уже даже не алкоголем.

Потом снова поцелуи. Жадные. Дикие. Необузданные. Его руки на моей коже воспламеняют. Умелый язык творит что‑то невообразимое. Хриплый голос шепчет, пробирается в голову и управляет моими желаниями и действиями, заменяя мой собственный внутренний голос, пытающийся пикнуть о морали, донести о неприемлемом для девушки поведении. Его пальцы снова во мне, гладят изнутри, дразнят, выбрасывают из реальности. Когда он заменяет их своим членом, я уже похожа на выжатый переспелый фрукт, но это не мешает мне взлететь еще выше. Этот … Черт, я даже имени его не знаю, входит в меня резко, глубоко, выбивая надсадные стоны и доводя до грани с несуществующей реальностью.

Я понятия не имею, сколько раз он доводил меня до оргазмов, и как долго мучил меня и мое тело, накаляя его до предела и оставляя жадные засосы на шее и груди. Потеряла счет минутам, часам. Просто растворилась в этой агонии удовольствия и в нем, чьи глаза мне снились даже после того, как мы отрубились в его постели, полностью выжатые и измотанные.

А потом наступило утро…

 

ГЛАВА 2

 

Аля

Просыпаюсь оттого, что кто‑то беспощадный влез в мою голову и тарабанит изнутри по вискам огромными кулачищами. Боль адская. С трудом открываю глаза и осматриваюсь. Программы при запуске мозга видимо зависли, потому что я совершенно не могу понять где нахожусь. Меня окружают стены небольшой комнатки с тумбочкой, шкафом и черной кожаной дорожной сумкой на полу. Явно не моя комната. Наша царская опочивальня с девочками – хоромы по сравнению с этой. Хотя, может это потому, что нас там четверо. Сажусь на кровати и только сейчас замечаю кучу одежды, валяющуюся рядом. Мои трусики, юбка, оранжевый топик. В ужасе распахиваю глаза и поворачиваю голову налево.

Чеееерт. На противоположной половине кровати развалилось абсолютно голое мужское тело. Глаза против воли скользят по широкой мускулистой спине вниз к … офигеть какой упругой заднице. Я даже завидую. Мне надо еще года два в спортзале скакать, чтобы заполучить такой орех.

Зажмуриваюсь, роняя лицо в ладони. Вот теперь жесткий диск услужливо восстанавливает из корзины памяти удаленные папки, в которых можно рассмотреть фотоотчет о том, как грязно я провела прошлую ночь с этой вот ходячей машиной для бурения. Между ног довольно ощутимо саднит, а вдоль позвоночника легким бризом пролетает волнующее ощущение. Я не помню всего, что мы творили, но то, что выдает винчестер в моем мозгу, заставляет к щекам прилить тонну краски. Аля, Аля, как тебе не стыдно? Отличница, гордость семьи и университета. Если бы декан увидел свою лучшую студентку в таком виде с парнем, чье имя я даже не знаю, у него бы произошел полный переворот сознания.

Открываю глаза, напоследок жадно облапывая взглядом сексуальное тело, от которого у меня пересыхает во рту, и осторожно, стараясь не разбудить спящего медведя, встаю с кровати. Надо узнать, как он выглядит, а то в памяти только глазища его сумасшедшие. Может судьба сжалится, и он окажется до тошноты отвратительным, навсегда отбивая у меня желание повторить прошлую ночь. Половица под ногой предательски скрипит, и я застываю, так и не обойдя кровать. Взгляд ненароком падает на небрежно валяющиеся на тумбочке наручные часы Франк Мюллер. Чтооо? Таращу глаза и хватаю модный аксессуар, не веря в их подлинность. Оригинальные. Да не может того быть. Ты кто такой вообще, громила? Мысленно спрашиваю у мышечной массы, по‑царски возлегающей на дешевой совдеповской кровати. Внебрачный сын дяденьки Трампа?