Неженка и Ветер

Обычно Ксюша сторонилась мужчин. Так получилось, что ни деда, ни отца у неё не было. Но вот дядю Ваню Проценко маленькая Ксюша просто обожала. Да не только Ксюша, Зося тоже души не чаяла в отце. Худой и долговязый, спокойный и терпеливый он был полной противоположностью низенькой полноватой и энергичной жене. И Зося из него верёвки вила.

– Ванько! Чуешь, Ванько, зову тебя?! – сердилась тётя Зося, – Иди, воды из колодца натаскай!

Чуть что – тётя Зося звала мужа, казалось, без него ничего в доме не делается. А когда он уходил на работу, тётя Зося расплетала свои длинные косы, садилась на заваленку и начинала рассказывать девчонкам о себе, как в девках росла, как портфель в подвале от мамки прятала и школу прогуливала, как на танцы с Ванькой бегала. Особенно Зося любила вспоминать о том, как хорошо в Черновцах, откуда ей пришлось с Ванькой уехать.

– У нас там уже черешня поспела, – вздыхала печально молодая женщина, – А сладкая какая, смачная! Девки, вам такую здесь не покушать!

Но Ксюша нисколько не завидовала весне в Черновцах. Ведь своя таёжная весна была не хуже! По сопкам нежным сиреневым туманом стелился богульник, первая сон‑трава показывалась из под старых замшелых камней.

– Зоська, когда вы забор‑то поставите? – спрашивала, бывало, баба Рая, – Твои же грядки собаки потопчут.

– Нихай топчут! – беспечно отмахивалась Зося, – Мне Ванько осенью всего купит!

То, что за домом не было ограды, очень нравилось Ксюше и маленькой Зоське, можно было по узкой тропинке убежать прямо в лес и там бродить, перекликаясь, лазить по корявым стволам берёз, искать землянику, прятать свои сокровища под старыми пнями, считать, сколько лет накукует лесная кукушка. Но особенно притягателен был заброшенный колодец на самом краю улицы. В нём, по рассказам бабушки, жил водяной. И если ясным солнечным днём долго‑долго смотреть в чёрную бездну колодца, то можно увидеть звёзды. Только бабушка Рая ругалась, запрешала к колодцу и близко подходить.

– Утопните! – говорила она, – Как я вас оттудова доставать буду?

– Батько вернётся с работы и достанет, – наивно ответила Зоська.

Баба Рая ничего не ответила, только осуждающе покачала головой. Уж больно девка на свою лентяйку‑мать похожа, как будто её копия! И сразу же вспоминала свою дочку Алю. Как же там она? Почти и дома‑то не бывает. Алевтина работала поваром, и как только в начале февраля начинался сезон, уезжала на участки, и до поздней осени её не было дома. Можно сказать, что Ксюшка и матери‑то своей толком не знает. А что делать? Деньги им нужны. Мужчин в доме нет. Вот и приходится Алечке по вахтам мыкаться.

Зато когда мама Аля приезжала, это был настоящий праздник. Она везла дочку в город, где покупала Ксюше обновки и всё, что хотела дочка. По вечерам она курила в открытую дверцу печки, пока бабушка Рая ходила к соседке, молоко относила. Ксюша садилась рядом с мамой на пол, смотрела, как огонь весело потрескивает в печке. А когда возвращалась бабушка, мама Аля закрывала дверку печки и прятала сигареты.

– Вот тридцатник скоро стукнет, – жаловалась Аля позже своей подруге Тёте Рите, – А всё от матери прячусь, когда покурить охота.

Тётя Рита хохотала в ответ и что‑то отвечала маме Але. Ксюша не любила слушать их разговоры. Обычно они обсуждали каких‑то парней, незнакомых Ксюше, употребляя в речи матерные слова. Ксюша убегала к Зосе, и больше всего боялась, что мама однажды привезёт ей нового папу.

Когда шёл дождь, и нечем было заняться, девчонки сидели дома и начинали ссориться, тогда мама Аля сердито их обрывала:

– Завтра сварю вам горохового супа, если не заткнётесь!

Девчонки притихали. Хуже горохового супа могла быть только гороховая каша.

 

Сначала пришлось продать рыжую любимицу Лушу. Бабушка Рая стала болеть, ей назначили какие‑то таблетки, в состав которых входил бром. И у бабушки стала нарушаться память. Часто бывало, что она забывала подоить Лушу, и тогда корова протяжно и долго мычала, напоминая о себе.

– Иду, Лушечка! Иду, девонька, – ласково приговаривала бабушка и спешила в коровник.

Но потом и доить стало тяжело. Смирная Луша терпеливо подставляла свои рыжие бока, когда бабушка, охая, пыталась подняться с низкой лавочки. А когда уводили Лушу со двора, в коровьих глазах были слёзы.

Бабушка проплакала несколько дней.

– Не на бойню же, а другим хозяевам отдали, – пыталась утешить бабу Раю тётя Зося.

– Привыкла я к ней шибко, а как ей там‑то у других хозяев будет? Она ж, умничка моя, понимает всё. А ж скучаю по ней, горемычной! Сколько лет вместе были!

– Да… да…, – вздыхала тётя Зося.

Затем уехала и сама тётя Зося. Закончился очередной сезон в артели, тётя Зося забрала дочку и уехала в свои родные Черновцы. Дядя Ваня остался ещё на сезон, но и он скоро вернётся к семье.

Ксюша осталась одна. Точнее, одна с бабушкой. Они вместе раскраивали новое платье для Ксюши, в котором она пойдёт в школу. Платье получилось красивым – синее в мелкую клеточку. В нём девочка почувствовала себя старше. И как‑то перехотелось сразу бегать по улицам и лазить по заборам.

Скоро начались занятия. Ксюша оказалась прилежной и любознательной ученицей. И вскоре у неё появилась новая подружка – соседка по парте Катя Вольская, миниатюрная, как куколка, белокурая девочка. Её в школу приводил старший брат Денис. Приводил, раздевал, снимал с её ножек валенки, приносил туфельки. А Ксюша часто наблюдала за ним. Вот если бы у неё был такой большой и заботливый брат! После уроков Денис встречал Катю и спрашивал, не обижали ли её мальчишки. И если кто‑нибудь из мальчишек дразнил или обижал Катю, Денис находил её обидчика, брал его за ухо и больно тянул. Тогда несчастный мальчишка начинал плакать и обещать, что не тронет его сестрёнку. Однажды он и за Ксюшу заступился. Ксюша никогда не забудет этого чувства радости смешанного с гордостью, когда за неё заступился старший брат Кати. Наверно, именно с этого момента Ксюша начала тайно любить брата Кати. Но любить так, что никто, даже Катя, не могли этого заподозрить.

 

– Смотри, Ксюша! Мой брат теперь солдат, он в армии служит, – хвасталась подружкам Катя и показывала фотокарточку, на которой повзрослевший Денис был в военной форме, голубом берете.

– Спецназ, – по‑деловому произнёс Димка Маслов, подглядывая из под Катиного плеча на соседнюю парту.

– ВДВ, – с гордостью за старшего брата отвечала Катя.

 

С Ефимов Левиным у Ксюши были непростые отношения. Как – то, когда они были в классе пятом, приехала к ним в Таёжное молодая учительница английского языка, бойкая и настроенная на карьеру. Она сразу же стала классным руководителем пятого класса и принялась устанавливать свои порядки. Перво‑наперво ей не понравилось, как ученики сидят за партами. И она пересадила детей – мальчики должны сидеть с девочками. А когда дошла очередь до Ксюши, и её заставили пересесть от Катиньки Вольской к этому вредному задире Левину, то девочка взбунтовалась.

– Не буду! Не хочу я с ним сидеть! – возмутилась она.