Никогда не уходи. Фэнтези
– О, Шмель! Защити меня от этой сумасшедшей! Она хулиганка и всё время меня бьёт! – закричала Модница.
– Ах, ты за неё! – воскликнула я и, вырвавшись, ударила Шмеля по лицу и снова повернулась к Моднице, но Шмель встал между нами.
– Не надо, Роуз, тебя накажут!
– Ну и что! – топнула я ногой.
Модница корчила мне рожи, не переставая кричать:
– Её надо в сумасшедший дом сдать! Она бешеная! У неё дурацкие платья! Её бабка – идиотка!
Услышав эти слова, Шмель обернулся, а я кинулась на Модницу, и мы покатились по пыльной дороге.
Спустя некоторое время я была заперта в комнате, а на кухне Шмель доказывал моим родителям и родителям Модницы мою невиновность.
И доказал!
Первый раз после драки я не была наказана! Первый раз наказали того, кто действительно был виноват! И не важно, что родители Модницы не поставят свою дочь коленями на горох, главное – мама теперь не будет считать меня хулиганкой!
Родители вышли на улицу провожать родителей Модницы. Шмель открыл дверь моей комнаты, а я крепко его обняла и поцеловала в щёчку, но тут же, покраснев, отскочила и закрыла лицо руками.
Глава 4
Незаметно пролетело время.
Я стояла перед зеркалом и размышляла, как всегда, вслух.
– Вот мне скоро пятнадцать лет. Я уже взрослая, а мама не хочет купить мне туфли на каблуках, говорит, что девушка должна быть скромной. А все одноклассницы давно носят такие туфли, я уж не говорю о Моднице. Она одевается так, что даже мне за неё стыдно, хотя мы с ней не подруги, а даже наоборот.
Модница говорит, что скрывать свою красоту – это преступление против самой себя. Быть скромной – значит быть неудачницей! В этой ситуации я согласна с моей бабушкой в том, что всё должно быть в меру. Или как однажды Шмель сказал Моднице: «Когда одеваешься утром – не забывай надеть голову!»
Кстати, солнце уже давно клонится к закату, а его ещё нет. Может, опять за что‑нибудь наказали? Хотя это больше для них наказание. В прошлый раз, как рассказывала бабушка, за то, что Шмель якобы не умеет вести себя тихо, его отправили в специальную комнату на три дня. А директор приюта сказал: «Шмель, когда ты пойдёшь в армию и если, не дай бог, начнётся война, тебе не поручат ходить в разведку и брать в плен языка, а виноват в этом буду я… Ведь это я не смог тебя научить быть дисциплинированным и терпеливым». Зря он это сказал! Уже через три часа все учителя, включая и его самого, лежали связанными и с кляпами во рту. И пришлось директору отменить наказание!
– Ну что же его так долго нет? – Я выглянула в окно.
На дороге стояла Модница в туфлях на высоченной шпильке, в очень короткой юбке, в яркой блузке с глубочайшим декольте и накрашенная, как пожарная машина! Она что‑то оживлённо говорила Шмелю, незаметно подходя к нему всё ближе.
Я выбежала на улицу.
– Шмель! Иди скорее сюда! Тебя бабушка зовёт! – закричала я.
Модница взмахнула руками, собираясь схватить моего друга, но поймала воздух.
– Шмель! Куда ты?! Я ещё не всё договорила! – заканючила она.
– Извини, меня зовут, – ответил он.
Едва Шмель прошёл в дом, я изобразила Моднице, как она пыталась его удержать, та скривилась и показала кулак.
– А где бабушка? – спросил Шмель, уже выходя из дома.
– Извини! – начала я с неожиданным для самой себя сарказмом. – Я отвлекла тебя от интересного разговора! Бабушка где‑то у соседей. Она велела передать, чтобы, как только ты придёшь, непременно растолковал мне, что такое электричество и электромагнитные волны, а то скоро осень, а я к учебникам даже не подходила! Да, и ещё раз: извини!
– Если тебе нужна помощь, смени тон.
– И вовсе мне не нужна помощь! – продолжила я сердито. – Моим делом было передать тебе слова бабушки! Теперь можешь идти! Модница тебя заждалась!
Шмель подошёл ближе и проницательно взглянул в глаза.
– Ты меня ревнуешь?!
– Что‑о‑о?! Я ревную?! – воскликнула я, распаляясь.
На самом деле я, конечно, сердилась не по‑настоящему. Мы иногда нарочно говорили друг другу что‑нибудь такое, чтобы подурачиться…
А может, он догадывался о моих истинных чувствах к нему…
Но нет, ведь все говорят, что мужчины недогадливые. А о своих «истинных чувствах» я и сама ещё всерьёз не думала. Мне и так было хорошо.
Но вот ревновала я его, кажется, по‑настоящему! Но как друга… А он имел в виду другое, и за это его надо было непременно догнать и отлупить! Но по‑дружески…
– Да как ты мог такое подумать?! Как ты посмел мне такое сказать?!
– Точно! Ревнуешь!
– Ну сейчас я тебе покажу, как «ревную»!! Стой! Ну сейчас я тебя догоню!!
– Догоняй, а заодно запоминай: электромагнитные волны…
Шмель забежал в дом. Я кинулась за ним.
Блаженно развалившаяся на диване кошка шмыгнула в своё привычное убежище под шкаф и недовольно оттуда таращилась, очевидно, негодуя: «И когда только они повзрослеют?!»
Опрокидывая стулья, мы носились вокруг стола.
– …Электромагнитные колебания, распространяющиеся в пространстве с конечной скоростью…
– Сейчас я тебе покажу!
– …Определяемой свойствами среды… Роуз, не кидайся учебниками и стул поставь!.. Скорость распространения электромагнитных волн…
Шмель, увидев, что я схватила утюг, забежал в мою комнату и закрыл дверь.
– Открой немедленно!
Открыв, Шмель накинул на меня покрывало, но упал, споткнувшись о шнур утюга. Я тут же накинула на него это же покрывало и села сверху.
– Попался! Ой!
