Ниже мёртвых. Сибирские рассказы. Часть первая

– Ударило… – подумала Танюша и глотнула из вспотевшего стакана пузырчатого пива.

…

Авария случилась десять лет назад. Рванул метан. Погибло пятьдесят человек. Около ста получили различные травмы и теперь им платили регрессы. Приходилось каждый год доказывать, что они не перестали быть инвалидами. Из этих ста уже половина погибла по разным причинам. Кто‑то кончал с собой. Не мог пережить, что друзья в могиле, а они живут. Кто‑то спился, замёрз, угорел. Часто живые завидовали мёртвым, что семьи погибших получили по миллиону, или по два. Могут купить квартиру в городе и какое‑то время жить. Отправить детей учиться. Но всех можно было оправдать. И все оправдывали себя сами.

После этой страшной аварии градообразующее предприятие закрыли. За год разобрали здание комбината. За три года клуб и столовую. За пять лет вывезли блоки фундаментов. За десять – пучки арматуры и горки битого кирпича были затянуты возрождающейся тайгой. Дорога, идущая к комбинату, по которой прежде ездил рейсовый автобус, размылась дождями, растрескалась, просела и по ней ходили теперь только грибники, чтобы срезать путь до остановки общественного транспорта, следующего в город.

Соседняя шахта, Капитальная, которая приютила безработных с аварийной Тайжинской была на шесть километров дальше. И добывали уголь ниже. Лава, уголь марки «ж», залегал прямо под Тайжинскими выработками.

Из – за всеобщей экономии, закрыли на Тайжинской шахте последний участок водоотлива. Насосы перестали качать воду, идущую по полым норам – выработкам. А воды было много. Здесь не озёра, не речки, а подземные моря.

Воды пошли. Сочились через пласты, через породу, вниз, в глубину. В Капитальной стала мокнуть лава, пропитавшись тайжинской водой. Падала кусками, высыпалась рисовым зерном прямо на головы горнорабочих.

Сергей в свои тридцать пять не знал другой работы. Его прабабка была коногоном, дед взрывником, отец электриком. Всех уела эта шахта. Но Сергей любил работать. Натрудившись, он удовлетворённо радовался тому, что теперь можно и отдохнуть. Не будет стыдно смотреть людям в глаза. В мойке, греясь под чуть тёплой струёй воды, или ожидая своей очереди, он шутил с парнями про жизнь, тёр мочалкой лицо, которое постарело до времени от постоянного сурового мытья. Курил на остановке, прикладываясь к горлу бутылки и это было время его счастья. И то, что он не знал и не хотел знать другой жизни его держало на плаву. Он гордился своим трудом и радовался, когда наступал день зарплаты и телефон присылал заветную «смс» о переведённой сумме.

В начале смены лило с потолка. Все промокли насквозь, но работать как‑ то было надо. Лава шла жирная, богатая. Восемьсот десять метров под землёй. Час сорок пешком до выхода по убегающим вверх рештакам.

Сергей работал, думая как бы сегодня ему успеть зарегистрироваться на онлайн ‑сражение. Чтобы не задержался, как вчера, шахтовый автобус. Руки его, с чёрными пальцами, взволнованно перебирали рычаги комбайна. «Что за жизнь пошла? Всё автоматизировано, всё чётко. Копай, ломи внутренности земли. Мы и на ней хозяева, и в ней тоже. Так скоро мы докопаемся до самого ада» – думал Сергей.

Притащился звеньевой.

– Серёга, там насос сломался на водоотливе! Я пойду, посмотрю. – крикнул он в окошко.

Сергей выглянул.

– Иди! Чего там с метаном?

– Нормально!

– Прохладно становится!

– Сергей! – крикнул звеньевой.– У тебя ещё наряд! Так что добивай этот участок и иди к нам на помощь, воду надо выгнать.

В лаве обычно было жарко. Мужики потели, забивая на то, что пот из ‑под касок лил на глаза, но теперь откуда то, словно морской бриз, потянуло влажным холодом. В забое стало тяжело дышать, как будто порода сдавливала со всех сторон с невиданной силой. Сергей выключил телефон, вытащил наушники из ушей и заглушил машину. Он спрыгнул на уложенные штабелем швеллера, и хотел было сойти на почву, но оказался не на полу, а в воде по колено.

Капли воды, падающие с кровли, плюхались вниз, словно камушки, и всё чаще и чаще ударяли, нарастающим ритмом поднимая назойливую, тревожную музыку. Да, и вчера все промокли. Мужики примёрзли в струях сквозняка и человек семь с соплями и кашлем… В мойке вода из душа чуть тёплая. Полуживая. Позавчера начальство уже не спускалось. Только горный мастер ходил с озабоченным лицом. Проходчиков завернули. Теперь только добыча идёт.

– Не умеют они работать. Какая техника безопасности! Какая может быть у нас техника безопасности! – сказал Сергей, разводя коленями воду с жирными кусками угля, вывалившегося из – под крепи.– Где все? Куда провалились?

В выработке было тихо. Издалека доносилось еле слышное гудение дизеля, подъехавшего за сменой.

Сергей пошёл вперёд, то и дело отплёвываясь от грязной воды, падающей и текущей сверху. Ему стало не по себе. Он дошёл до ленты и заскочил на неё, удивившись, что ещё немного и лента утопнет.

Сейчас они вели добычу прямо под тайжинским горизонтом. Вон там, высоко, как облака над землёй в дождь, теперь смесь породы, угля и подземного моря всей тяжестью, через трёхсотметровый слой сочатся сюда.

Сергей шёл вперёд под мигающим светом коротящих лампочек. Ощупал самоспасатель, думая, поможет ли, если что? Впереди участок водоотлива. Насос молчит. Разговоры мужиков.

Вдруг, глубоко вверху, что‑ то сдавленно хряснуло, и за этим гулким, нутряным звуком, послышался удар и лампочки под потолком заходили ходуном.

– Горный удар… Пласты садятся.– успокоил Сергей сам себя.

За поворотом выработки слышны знакомые матерки звеньевого и грозовцев. Они идут сюда с водоотлива, шумно расталкивая загустевшую воду сапогами.

– Серый! Серый! Слыхал, как бахнуло? – спросил звеньевой, даже с какой‑ то идиотской радостью.

– Слыхал! – ответил Сергей и улыбнулся, блеснув зубами с чёрного, как сковородка, лица.– Бахнуло и что? Поднимаемся?

– Да, дизель ушёл. Пешком пойдём.– укоризненно произнёс звеньевой и плюнул пылью.

– Да что там… в первый раз? У меня вот сегодня Прохоровка, вот что! Танк уже, как конь ржёт, я прямо здесь его слышу.

– Ага? – звеньевой хлопнул Сергея по плечу.– Ты бы уже, что ли, взрослел… Какие игрушки‑ то?

– Такие как я не взрослеют.– гордо сказал Сергей.– Что, разве нас мало таких? Пришибленных?

– Да что с тобой говорить, с дубом…

Сергей снова улыбнулся.

Повскакивали на ленту и пошли вперёд, по наклонной, к выходу. Лента стояла.

– А чего лента стоит? Почему не едет? – спросил Антона один из рабочих.

– Да хер её знает, чего она стоит.

– Может, там авария какая? – подумал Сергей.

Если бы он не был уверен в том, что будет приходить с работы всегда живым и здоровым, он бы не полез в шахту. Никогда бы не полез. Но в душе всегда ворочалось сомнение. И порой ему казалось, что здесь конец всему. И не надо искать других концов, другой судьбы. Вот есть люди, что ищут себя, а есть, которые уже наши. И не сдвинутся им теперь. Пока он ходит сюда, он жив и выйдет. А если уж не выйдет, то о чём тоже грустить? Все конечны.