Обман на обмен. Ника Лисина – 1
В двери лез с упорством не знаю кого молодой парень с огромным рюкзаком. Снимать с плеч сумку было уже поздно, да и ничего бы это не изменило. Ну, тыкал бы своей ношей всех в ноги, а сейчас шваркает по лицам. Какая в сущности разница?
Через десять минут мне было не до взгляда, а ещё через пять я предпочла бы провожатого «уютному» трамваю. Ну, это, конечно, бравада. Мне не хочется приводить маньяка к своему дому. Но и продолжать путешествие расплющенной по стеклу – тоже не вариант.
На следующей остановке я попыталась выбраться наружу, но не тут‑то было. Народ просто физически не мог раздвинуться, а ополоумевшие работяги пёрли внутрь, не давая выйти остальным.
– Выпусти меня! – заголосил кто‑то. – Сначала нужно выпустить, а уж потом залезать.
– Прошу прощения, но мне уже некуда деться.
– Оплачиваем проезд!
– Слыш, мужик, ещё раз ударишь меня своим грязным рюкзаком!
– За проезд!
– Дайте сесть ребёнку!
– А‑а! Что это?!
– Яйца.
– Чьи?!!
– За проезд или я иду сама!
– Ваши яйца мне штаны испачкали!
– Ну что ж теперь делать, милок, продукт‑то хрупкий.
– Ну, я предупреждал, ещё раз твоя сумка!
– Что у вас за проезд?!
– Так хрупкий же продукт, сыночек! Это я, пожилой человек, могу компенсацию за испорченный продукт потребовать.
– Да выпустите меня! Идиоты!
– Не ломайте двери! Платим за проезд!
Вот под такой аккомпанемент я докатила до конечки. Толпа с невероятными воплями рванулась на волю. Я вышла последней и едва не упала. Свежий воздух городского вокзала сшибал с ног. Даже вонь несанкционированной помойки казалась почти райской.
До родного дома я дошла без происшествий.
– Бабуля! Я пришла! – по обыкновению крикнула я из коридора.
– Молодец, – откликнулась бабушка из кухни. – Переодевайся и иди есть.
Меня дважды не нужно просить. Через десять минут я сидела за столом и поглощала непередаваемого вкуса щи. После первого пришел черёд картошки, потом бутербродов с маслом и сыром. Бабуля с умилением наблюдала, как я уничтожаю вкусности.
– Как в больнице дела? – приступила буля к расспросам.
– Отлично, – заверила её я, откусывая от бутерброда.
Потекла плавная беседа о том, о сём. Потом мы с бабушкой отправились на её замечательный огород. Бабушка что‑то рыхлить и сажать, а я, как любительница ягод, отправилась искать ранние созревшие плоды.
Вечером я намыла посуду, попила чай и отправилась в постель, но не спать, а читать новый детективный роман. Вместо одного‑другого десятка страниц я прочитала половину книги и опомнилась, когда заметила полоску рассвета. Спать осталось совсем мало, всего каких‑то полтора часа.
Я легла на кровать и мысленно дала себе установку на крепкий сон на грани отключки и ровно на девяносто минут и мгновенно отрубилась, чтобы в следующий момент открыть глаза и обнаружить, что прошло полтора часа.
Вот ещё странная способность в комплект к чутью неприятностей. Я могу задать себе сон. Ну, например: хочу увидеть во сне птичку. И с вероятностью в девяносто процентов я её увижу. Или мне нужно проснуться в три утра, и проснусь почти на сто процентов. Только нужно чётко задать параметр. Один раз произошла накладка. Возвращаясь с учёбы, я сказала себе:
– Нужно лечь спать в девять вечера и не позже.
Где‑то в двадцать тридцать я пошла мыть посуду и через половину часа мирно задремала, примостившись на краешке табурета у раковины.
Вот такие мысли и сопровождали меня во время спешного завтрака и пути на работу.
Сегодня взгляд не преследовал меня. Слишком поздно я осознала, что мой вчерашний провожатый, всего скорее, видел, как я выходила со своего двора, а если нет – абсолютно ничего не мешает ему подкараулить меня на том же месте и проводить до дома вечером. Так что зря я вчера умчалась в трамвае.
В отделении как обычно утром стояли все на голове. Общей суеты прибавил отказ одной особы забрать свою очень пожилую родственницу. И куда теперь девать старушку?
Вечером незнакомец привязался ко мне почти перед калиткой. И снова я никого не обнаружила. Человек изучал и как бы примеривался, на что я сгожусь.
Через неделю я привыкла и почти не обращала внимания. Появлялся таинственный смотрящий без всякой системы, в здания за мной почти не заходил, а у дома сразу отставал. Правда, дважды я замечала его в отделении, и это напрягало больше всего.
Первым порывом было рассказать о преследовании бабуле, но пока я подбирала слова, чтобы не перепугать её до того, что она решит запереть внучку дома от греха, у меня сложилось чувство, что она знает всё и даже лучше моего. Так что поговорить определённо стоит. Тем более она обещала рассказать, откуда она знает, как нужно гадать.
Но в этот же день пообщаться не удалось. К нам забрела тётя Нина. Сначала дамы пили чай, потом пошли смотреть наш огород, затем тёти Нины направились к одинокому соседу напротив, который выращивал бабушкину мечту – невероятно большие и сладкие дыни.
Следующее утро тоже не представило возможности. После плотного завтрака булик собралась на выставку садовода вместе с соседом.
– Там будет всё для сада, расскажут, как вырастить настоящую экзотику в нашей широте, – радовалась булик как ребёнок, и я не стала портить ей настроение.
В конце концов сегодня суббота, пусть бабушка погуляет, а вечером перед ночным дежурством я всё спрошу.
Но мои планы потерпели крах. С рыночной площади бабушка пришла в расстроенных чувствах.
– Что случилось? – спросила я, когда буля прошла на кухню и плюхнулась едва ли не мимо стула.
– Марина вспомнила, что у неё есть мать, – устало сказала буля.
– Мама?
– Да, дорогая, твоя неподражаемая мама.
– И чего?
