Обними мои кошмары
Не кафель… куда она попала? Кто помогает ей подняться?
4
– Ева, ты ушиблась? Можешь встать? – спрошено негромко, но твердо, словно ответ обязателен.
Какого… она живет одна! Не успела Ева ничего понять, некто коснулся ее плеча…
Ева на чистом адреналине принялась отбиваться от противника, которого толком не видела. Обзору мешали горячие слезы, никак не выходило прогнать из памяти образ Ари в операционной. Стоит, вся упакованная, одни глаза торчат, вытягивается, чтобы хоть что‑то рассмотреть. Евин пульс частил, легкие заходились, но какое‑то ограничение мешало сделать хороший вдох. У нее спазм? Колотило, как при ознобе, и каждое движение чувствительно отдавалось в бок.
– Да тихо ты! Это я, Костя. Не дергайся, здесь батарея. Дыши носом.
Его слова помогли окончательно проснуться. Она дома. На полу. В объятиях мужчины. Точнее, он держит так, что ей не пошевелиться. Отличный способ, чтобы усмирить впавшего в истерику человека – умеренное давление оказывает благотворное воздействие на нервную систему. Ей что‑то говорили на правое ухо. По обрывкам Ева догадалась, что извинения за присвоение единственного спального места в квартире. Было непросто, но она переборола желание положить голову ему на плечо. Его вообще тут не должно быть.
– Все… прошло. Отпусти.
Тепло кончилось – Константин отстранился, и стало легче думать. Содержание кошмара заблокировала до момента, когда останется одна. А пока нужны какие‑то ориентиры, чтобы прийти в себя. Ева поднялась, чувствуя, как неохотно расправлялись мышцы от неудобного спанья. Часы на микроволновке показывали начало пятого. Она избегала смотреть в глаза, благодарная, что он не лезет с вопросами, металась в поисках предлога, чтобы выставить его и не лишить себя встреч в будущем. И хлеб пусть забирает, а то даже сюда долетает умопомрачительный запах корочки. Такого в ее рационе не водилось.
– Ты… – начала было, но взгляд напоролся на кляксу, белевшую на полу, и она забыла, что хотела сказать.
Не смотреть.
– … что‑то потерял.
Конечно, Ева посмотрела. Но неуютно себя почувствовала она, полностью одетая, а не мужчина, стоявший перед ней без всего. Пару минут назад он видел нечто более интимное, чем голое тело.
– Стыд и совесть, – снова этот тон, в котором ничего, кроме уверенности не звучало. Его бы голосом рекламу озвучивать. Разметут все, включая товары из магазина на диване. – Как насчет второго захода?
Не́ва долго не думала. Желая как можно дальше убежать от сновидения, коснулась теплой кожи на его плечах. Исчез аромат сандала, зато вернулся пляжный бриз, побуждающий вдыхать глубже. Хотелось в объятия, без подтекста и цели. Просто так.
Она вздрогнула, пытаясь сбросить неуместный порыв. Нельзя!
Без слов ее руки взлетели, и он понял – взялся за край лонгслива и стащил через голову. Под ним – ничего. Ева стояла спиной к единственному источнику освещения, к окну.
Но Костя не жаловался и не пытался увидеть больше. Он запустил было ладонь под резинку ее домашних штанов, но передумал. И кончики его пальцев заскользили вверх, едва касаясь. Ева задержала дыхание.
Живот он исследовал медленно, заставляя гадать, где коснется в следующий миг.
Тягучие поглаживания вокруг пупка.
Скольжение по ребрам к середине.
Едва уловимый нажим в зоне солнечного сплетения…
Подхватил ладонью грудь снизу, задев большим пальцем напряженную горошину.
Прохлада бриза сменилась ощущением соли на губах, штаны стали слишком теплые и хотелось сбросить их поскорее. Ева сдавленно застонала.
Он же ничего такого не сделал! И они недавно… но колени подкашивались, и она прогнулась в спине, подставляя себя. Константин предвидел ее реакцию и удержал. Горячими губами он приник к шее, несомненно, ощущая, как истошно бьется ее сердце. Ева застонала, а он продолжал целовать, спускаясь к упругому холмику, и затем укусил.
Ева выдохнула весь воздух и стремительно выпрямилась. Не больно, но возмущало. И градус возбуждения стал еще выше. Костя вдавил ее в свой торс и поцеловал. Не извиняясь, а продолжая получать свое.
Кто и кого потащил в сторону подиума – сложно вспомнить. Под Евой сминалось прохладное стеганое покрывало, немного остужая и помогая перевести дух. Костя избавил ее от остатков одежды, просунул руки под ягодицы и подтянул к себе.
Спасибо тебе, гимнастика, за хорошие контуры…
Все мысли разом оборвались, когда он раздвинул складки… носом.
Сначала хотелось его остановить. Слишком сразу. Слишком умело. Слишком… все слишком. Было не просто хорошо.
Божественно.
Костя знал, что делает. И это бесило.
На первой встрече вытворяет такое, словно ему не нужно более близкое знакомство, доверие к партнеру. Ева ни за что ему не скажет, но он обыграл ее. Все делал уверенно, не спрашивая, интуитивно. Мастерски расставленные паузы выкручивали нервы и заставляли ее подвернутые пальцы на ногах распрямиться.
А она не готова хныкать и просить его продолжать. Не хочет отдавать всю власть над собой.
– Остановись, пожалуйста.
Он прекратил без заминки, и тогда дошло, что же бесило. Расчетливость и невовлеченность. Он давал то, что нужно ей, чтобы самому забрать больше. Чувство контроля. Это была неравная игра с самого начала. Он указал на брешь в ее плане: эмоции никуда не денутся. И повел себя так, как должна была она – сплошная механика со счастливыми исходами. Так что же ей не так?
– Что дальше?
Ева села, подобрав ноги, и потянулась к нему, чтобы поцеловать. Сначала скромно, потом смелея. Смелея до того, что рискнула дотронуться его ниже пояса. Шелковистая кожа, твердый и пружинит… Константин отнял ее ладонь.
– Не сегодня.
– Почему?
– Я не спрашивал, почему ты меня остановила.
– Потому что не хочу заканчивать слишком скоро! Хочу попробовать что‑нибудь еще!
Выпалив ответ, Ева ничуть не солгала. Пусть не сказала правды о заморочках про контроль, но разве любовнику такое говорят?
– Аналогично.
Она почувствовала, что Костю слегка тряхнуло. Сдерживал возбуждение… или смешок?
