Обними мои кошмары
Помедлив с ответом, Ева впустила его и ощутила острую потребность поцеловать. Долго. Константин отвечал. Даже ни разу не попытался двигаться под ней. Выдержка, достойная хирурга.
Заслужил честный ответ.
– Без осуждения?
– Абсолютно.
– Связывание. Посмотреть, на сколько секунд меня хватит в чьей‑то власти.
Он ответил так быстро, словно заранее знал, что она скажет именно это.
– Ты не готова.
– Да, – выдохнула Ева, понимая, что больше не хочет разговаривать на эту тему. – Когда я сверху, могу быть первой…
– Я на это надеюсь, нахалка.
* * *
Главный хирург объявил время смерти, анестезиолог отключил мониторы, и в операционной повисла стерильная тишина. Врачи боролись за жизнь человека на столе, но эта с косой прибыла вместе с пациентом, и не удалось ее прогнать. Хирурги отворачивались один за другим, сдирая маски и перчатки. Еве так и не пришлось замарать рук – как выбравшая специализацией сосудистую хирургию, она могла пригодиться на операции, но случай был слишком тяжелый, ее не пустили к столу. Даша, будущий кардиохирург, все‑таки просочившаяся в операционную, вдруг подала голос:
– Антон Борисович!
– Чего тебе, Калинина?
– А можно мы зашьем?
Крепкий мужчина, снимающий хирургический халат, воззрился на нее.
– Пожалуйста, нам нужна практика. Антон Борисович, прошу вас! Ева останется, да ведь?
Ева в ужасе уставилась на подругу. Нет! Так не бывает! Никто не позволит тренироваться на не остывшем теле. Это против правил! Сейчас их выставят, как нашкодивших котят, и она обнимет Ари. Живую.
– Так и быть, шейте. Снежина, делай Карреля[1], тебе полезно будет.
Оказалось, что во снах действуют другие правила. И не успела Ева что‑либо осознать, обстановка изменилась: вокруг темно, освещен только стол. Пациент укрыт чистыми простынями, обозначены сразу два операционных поля. Для Евы и для Ари. Персонала не видать, но иглодержатель с нужной нитью и пинцет оказались в Евиных руках сами собой.
– Скажи, круто, а? Остальные съели, – бормотала довольная Ари, как ни в чем не бывало приступая к работе. Ей предстояло вытащить кусок стекла из плеча, до которого просто не дошла очередь, так как первичного внимания требовала бедренная артерия. Именно на нее сейчас Ева пялилась в полном ступоре. Не хватило одного действия с ее стороны, чтобы пациентка не истекла кровью. Успей тогда Ева, Ари была бы жива.
– Ты сегодня в травме? – осторожно спросила Ева, исподтишка глядя на подругу.
– Да, Борисыч просто душка, разрешил посмотреть, не оставил меня в приемнике шить всякую ерунду. Главное, чтобы Орлица не узнала.
– Вы так и не нашли с ней общий язык? – сочувственно поинтересовалась Ева.
– Ну не все боготворят эту железную тетку, – фыркнула подруга.
– Даже ты признавала, что она крута.
– С такими родственничками это несложно, – отмахнулась Даша, намекая, что заведующая отделом ординатуры замужем за сыном заслуженного хирурга.
– Вы слишком похожи сильными характерами, поэтому у вас вечные стычки, – примирительно заметила Ева.
– Не представляю, как буду сдавать экзамены в конце года и пытаюсь хотя бы через Борисыча прикрыть тылы.
Ева, не сделавшая ни одного прокола, посмотрела на подругу, словно у той на голове были не окуляры, а дьявольские рога. Ари всегда купалась в мужском внимании. Даже Олег в свое время не устоял. Данные от природы она использовала умело, подправляя все, что поддавалось улучшениям: волосы обесцвечивала, лицо красила, фигуру блюла. Говорила, если понадобится, ляжет под нож. Привлекательная, целеустремленная, острая на язык девушка была интересна противоположному полу не из‑за профессии. Часто она скрывала, кем работает. Ева не подозревала, что подруга ради карьеры способна на шашни с руководителем. Это в ней было, или извращенное сознание чернит память Ари?
– Почему не шьем?
Ева закрыла глаза, мысленно воспроизводя технику сосудистого шва. Мозг все помнил. Зажим, прокол, протянуть, завязать, выдерживать расстояние… Тончайшая игла ныряла в стенки сосудов, нить ложилась ровно, стежки выходили соразмерными. Проворные пальцы работали четко, доставляя хозяйке истинное наслаждение – так приятно ощущать их силу и подвижность!
– Я все. Ты скоро? Я видела еще один клевый порез, чур, мой! – предвкушающе мурлыкнула Ари. – А что с твоим швом?
– В каком смысле? – удивилась Ева, поднимая окуляры на лоб.
– Нев, ты наркоза надышалась? – подошла с ее стороны подруга.
Девушки уставились на безобразный шов, то теряющийся, то выходящий на поверхность бедра. Ева не могла вспомнить, как шила внутренние ткани, но рана была закрыта, и очень топорно. Необоснованно большое количество кожи попало в стежки, похожие на хаотичные штрихи черной тушью. Ева подняла руки. Пинцет в левой лежал как надо. Иглодержатель в правой того и гляди выпадет из пальцев – силы в большом и указательном мало, а остальные и вовсе как мертвые.
– Что происходит? – всхлипнула Ева.
– Понятия не имею, – пожала плечами Ари, забирая у нее инструменты. – Отдохни, я закончу.
Ева отвернулась от стола, массируя правую ладонь, отчаянно пытаясь уловить признаки сенсорной реакции. Ничего. Куда все делось?
– Здесь татуировка! Какой знакомый рисунок! – восхищенно произнесла Ари.
Незадолго до поездки она говорила, что будь посмелее, набила бы дракона, оплетающего ногу. Взглянув на картинку, Ева обнаружила полнотелого ящера с горящими глазами. Он шевелился, выдыхал струйки дыма, жил. Чудовище двигало сложенными крыльями, пружинилось, готовясь к броску. Кричать было некогда, Ева развернулась и побежала в темноту, не зная, когда столкнется с кафельной стеной. Невозможно сказать, сколько длилась гонка. Крылатый настиг жертву бесшумно. Драконьи лапы тяжело коснулись ее плеч и когти впились в мясо, доставая до костей.
Ее разбудил собственный крик. Во сне Ева скатилась с подиума на паркет. Шаря по телу в поисках повреждений, она ничего не нашла – кожа целая. Обняв себя, пыталась дышать носом, чтобы не впасть в истерику. Сегодня никто не приведет ее в чувство. Четыре часа назад она выставила Константина со словами:
– Тебе пора домой.
[1] Шов Карреля – техника сосудистого шва.
