Одержимые

Фостер почувствовал доброжелательность, исходившую от посла. В нос ударил резкий запах дорогой туалетной воды, и Ник не выдержал и заплакал.

– Ну‑ну, будет, парень! Все позади, ты дома! – посол по‑отечески похлопал его по плечам.

С освобожденным агентом долго пытались разговаривать представители контрразведки, но добиться чего‑нибудь вразумительного не смогли, уступив место врачу.

– На лицо сильнейшее психическое расстройство, – доложил он через час. – Я выписал бедняге успокоительное, но думаю самое лучшее для него лекарство – это возвращение на родину! Уверен, что там он быстро встанет на ноги.

Сопровождение Николаса домой было поручено федеральному маршалу и специальному агенту Джону Бруку. В ЦРУ умели считать деньги, поэтому вылет был организован не специальным рейсом, а обычным гражданским на борту американской авиакомпании American Airlines Group. В целом такое решение было оправдано, потому что противник интереса к Фостеру не проявлял, а сам бывший пленник вел себя в целом адекватно.

Однако после регистрации на рейс и прохождения всех формальностей Николас начал волноваться.

– Джон, они обещали увезти меня в Сибирь, – сообщил он сопровождающему, взяв его за руку.

– Успокойся, дружище! Мы летим в Вашингтон, – невозмутимо ответил Джон. – Через десять часов мы с тобой выпьем по банке пива на Капитолийском холме!

– Но ты не знаешь, насколько они коварны, Джон! – глаза Николаса заблестели пугающим светом. – Им нельзя верить! Они завезут нас с тобой в ГУЛАГ и скормят наши кости собакам!

– ГУЛАГа давно нет, ты преувеличиваешь, Ники! Посмотри вот туда, – он указал на мужчину у стойки напоминающего Патрика Суэйзи. – Это федеральный маршал, хочешь мы поговорим с ним?

Они подошли к маршалу, и через десять минут вся троица заказала кофе. Маршал оказался словоохотливым, весьма приятным собеседником и действительно был очень похож на знаменитого актера. Он быстро разобрался в ситуации и непринужденно разговорил Фостера. Николас оказался страстным болельщиком, и маршал начал рассказывать о делах в национальной футбольной лиге. Он соврал, что тоже болеет за Питтсбург, тем самым вызвав неподдельную симпатию Фостера. О футболе болтали минут десять, после чего переключились на новости в мире Голливуда, дальше о выборах и курсах валют.

Слушая их беззаботный треп, Джон успокоился и подумал, что самое страшное позади, но, едва самолет поднялся в воздух, Николас наклонился к нему и тоном заговорщика произнес: «Джон, ты обратил внимание, что здесь полно русских?».

– Это не удивительно, дружище, ведь мы летим из России в Соединенные Штаты! – ответил Брук в надежде на окончание разговора. – Не волнуйся!

– Как я могу быть спокоен, когда все они следят за нами?

– Успокойся, Николас! Все нормально, мы здесь в полной безопасности! Твой новый друг, маршал, не даст нас в обиду! У меня была крайне тяжелая неделя, и я мечтаю немного вздремнуть, ты не против?

– Да, агент Брук! – излишне громко ответил Фостер. – Поспите. Я останусь на охране и обороне и в случае чего прикрою ваш тыл. Если мне понадобится помощь, я произнесу пароль: «Откуда здесь столько мух?».

– О Боже! Что он несет на весь самолет? – мысленно взмолился Джон и добавил вслух: – Я сразу же помогу тебе, Ники!

– Но ты не спросил ответ и я уже сомневаюсь в твоей квалификации!

– Прости, Николас, я уже почти заснул. Так что я должен ответить на пароль?

– Все очень просто, ты кричишь: «Я найду на них управу!» и открываешь стрельбу на поражение автоматическим огнем, ясно? Великолепно! Спи и ни о чем не беспокойся! Я справился с газовыми камерами в КГБ, не подведу тебя и здесь!

– Он думает, что у меня автомат?! – Джон закрыл глаза в надежде, что беспокойный коллега, уймется и тоже отдохнет. – Боже, что с ним? Бедняга совсем спятил!

Агент понял, что впереди его ждут потрясающие часы полета. Тайком от соседа он взглянул на часы и с сожалением отметил, что прошло только полчаса. Шум винтов и легкий гомон человеческих голосов создавал убаюкивающую атмосферу, и агент задремал. Через несколько минут сладкого небытия он почувствовал сильную боль в мизинце правой руки. Брук выдернул палец из руки соседа, открыл глаза и увидел лицо Фостера прямо перед собой.

– Я забыл сказать, что выведал страшную тайну русских. Я хочу, чтобы ты помнил об этом даже во сне! У них каждый пятый взрослый человек независимо от пола – это штатный сотрудник КГБ, каждый третий – это агент и каждый второй – информатор. Они собрались в кучу в этом самолете и, скорее всего, готовятся к атаке. Но можешь спать спокойно, Николас Фостер не даст тебя в обиду!

– Тогда напиши обо всем этом в докладной записке! Бьюсь об заклад, что в Конторе ждут не дождутся этого документа!

Стюардесса принесла ручку и бумагу, и Николас увлеченно приступил к работе. За это время он успел выпросить у сидящей впереди пожилой женщины миниатюрное зеркальце, которое пообещал вернуть на американской земле. Время от времени он подносил его к лицу и внимательно осматривал тыловые подступы. Данная бдительность не ускользала от сидящих рядом пассажиров и выглядела весьма комично, но Фостер был невозмутим и педантично делал свою работу.

Джон закрыл глаза и снова взмолился Богу. Теперь он понял, какую серьезную ошибку совершило руководство посольства. А врач? Это же должностное преступление чистейшей воды. На лицо стопроцентная шизофрения в острой форме. Это видно даже младенцу! За такую работу обычно лишаются лицензии. С тяжелыми мыслями агент заснул тревожным сном. Он несколько раз просыпался и, увидев через узкую щелку глаз сосредоточенное лицо беспокойного соседа, занятого письмом, засыпал вновь.

Так прошло часа полтора. Николас в очередной раз поднеся зеркало к глазам вдруг сильно ударил спящего напарника по бедру и вскочил.

– А‑а‑а! – истошно закричал он.

Взбешенный Джон с трудом усадил напарника на место.

– Что случилось, Ник? – стараясь погасить в душе ярость, спросил он.

– Мы на грани провала! Еще минута, и они узнают меня! – продолжал кричать он. – Срочно дайте мне черные очки! Джонни, у вас должны быть черные очки, вы же не хотите завалить все дело?

Джон вышел в служебный отсек самолета и долго шептался с бортпроводниками и маршалом. Солнцезащитные очки нашлись у одного из пилотов. Фостер быстро надел их на глаза и закрыл лицо газетой. Через несколько минут он посмотрел в зеркало, потом резко вскочил и внимательно осмотрел переднюю часть самолета. Тем временем стюардессы приступили к опросу пассажиров в надежде на наличие у кого‑нибудь снотворного. Оно нашлось, и весь самолет затаил дыхание в надежде на расторопность Брука. Агент с трудом уговорил Николаса выпить таблетку, и все пассажиры на некоторое время вздохнули с облегчением. Перед сном Николас передал напарнику несколько листов исписанных мелким почерком.

– Все, что здесь написано стоит больше, чем наши с вами жизни, вместе взятые!

 

* * *