Одержимые
На удивление пассажирам расставание с Николасом прошло спокойно. Для встречи парня, пережившего ужасы советских застенков, приехал заместитель начальника управления. Несколько человек в форме придали торжественность ситуации. Они встретили агента прямо у тесной кабинки туалета, в которой он провел несколько часов. Большой начальник из ЦРУ долго обнимал Фостера, а потом вдруг захлопал в ладоши. Его поддержали пассажиры, и Николас, посчитавший свою битву завершенной, вышел из самолета с гордо поднятой головой. На его глазах блестели слезы…
* * *
2016 г. ДНР
Василий приступил к выполнению обязанностей за несколько дней до нового года. Он внимательно осмотрел аппаратуру связи, за которую нес ответственность и, мысленно выругавшись, обратился к материально ответственному ополченцу, выполняющему его обязанности на время отпуска.
– Ну и как же так можно, Петрович? Вот смотри: тут разъем ушатали, где мне новый брать? А вот это, что роняли? Тут аккумулятор, тут экран, а тут провод менять надо! А вот здесь…
– Вась, как там Москва? Красивая? – перебил расстроенного связиста равнодушный к его бедам Петрович. – Всю жизнь мечтаю глянуть, хоть одним глазком! Ну так как она?
– Тебе, Петрович, за такое отношение к работе надо не Москву показывать, а Магадан! – сердито ответил Рыжик. – Мне же тут две недели все косяки исправлять! У тебя хоть совесть‑то есть?
– Есть! Ты про Москву обещал рассказать!
– Это я тебе до отъезда обещал, – продолжал возмущаться Василий. – А сейчас никакого желания!
Прошло ровно две недели, но Рыжик почему‑то откладывал разговор со своим, как говорят на Кавказе, «кровником». Он видел снайпера несколько раз. За прошедшее время этот человек сильно изменился. Уже не было того вызывающе наглого взгляда и показной задиристости. Пленник сильно сутулился, шаркал ногами и жмурился. Он испуганно озирался по сторонам, словно боялся физического наказания.
– Бьют? – спросил про него Василий у командира комендантской группы, занимающейся охраной арестованных.
– Да нет, кому он нужен? Ну так, может, пару раз пендалей получил и все. Это он на похороны боится ехать! На любые работы согласен, а на похороны не хочет, прямо до слез, – улыбнулся ополченец и добавил на украинском: – Бесов вилупок[1]!
– А часто на похороны возили?
– Не знаю, не считал. Десятка два будет, наверное. Они там молодцы, хорошо родственникам помогают. Могилы роют, гробы носят, закапывают. Ты‑то как, Васька? Повидал столицу?
– Повидал, Сашка, повидал, – почему‑то с грустью ответил Рыжик.
– Ну и как они там, скоро нас заберут? – задал глупый вопрос ополченец.
– Не знаю, меня к Путину не пустили, сказали, выслуги лет не хватает. Ты бы сам поехал, служишь больше, вот сам и спросишь!
– Да ну тебя, Рыжик, совсем краев не видишь, нельзя было тебя в Москву отпускать! – обиделся собеседник.
На следующий день Василий слег. Сначала думал просто простудился, зима‑то суровая, в окопах на посту несладко. Несколько дней лечился сам, а когда понял, что все не так просто, обратился к врачу. Диагноз не порадовал: острая двухсторонняя пневмония.
Новый год встретил в тяжелейшем состоянии. Оно чередовалось провалами в забытье, сопровождаемое бредом и возвращением к действительности, очень похожей на жизнь в аду.
– Да уж, – подумал ополченец, в очередной раз придя в сознание. – Как Новый год встретишь, так его и проведешь! Не дай Бог, конечно!
Перед самым Новым годом температура слегка упала, стало чуть легче. Василий отправил сообщения всем близким родственникам. Очень хотелось поздравить одного человека в Москве. Он представлял милую улыбку Кати и несколько раз набирал сообщение для нее, но так и не решился отправить.
– Вася, звоните, когда захотите! – вспомнил он приятный, нежный голос.
– А может, и вправду позвонить? – мелькала шальная мысль, но она так и осталась только мыслью. – Потом поздравлю, с Рождеством. Получше станет, тогда и позвоню.
Вместо этого он отправил сообщение маленькой рыжеволосой девчушке Саньке, прикольный веселый человечек! Вот уж кто запросто может поделиться жизнелюбием, смехом и радостью.
Провалялся Василий больше месяца и пропустил самое главное за последнее время событие. 8 февраля 2017 года убили Гиви. Сделали это подло, исподтишка. Какая страшная, нелепая трагедия! Василий, как и подавляющее большинство ополчения и всей Донецкой народной республики, относился к командиру с любовью и уважением. Это было горе для всех, свыше 55 тысяч человек пришли проститься с национальным героем.
Рыжик понял, что нужно срочно воплощать задуманное, иначе может случиться все что угодно и тогда зло останется безнаказанным. Кто будет вместо Гиви? Будет ли новый командир продолжать политику прежнего? Вполне возможно и нет. Тогда снайпера передадут, обменяют, осудят, расстреляют. Все это не входило в планы ополченца. Он выписался и сразу прибыл в батальон. Найти Сашку не составило труда.
– Сань, мне со «своим» нужно поговорить пару часов, – попросил он.
В батальоне все без исключения знали историю Рыжика и то, что пленный снайпер и был убийцей его невесты.
– Самосуд не позволю! – категоричным тоном заявил командир комендачей[2]. – Мне его передавать скоро, нужно, чтобы он как новенький был.
– Да я как бы и не собирался!
– Тогда зачем пару часов? – удивился Сашка.
– Да так, поговорю. Мне ему многое рассказать нужно! Как мне живется после его работы, как сплю, что снится…, короче много!
– Дуреть не будешь?
– Нет, слово даю!
– Ладно, иди. Там Лютый дежурит, скажешь, что я разрешил.
Рыжик нервно курил перед камерой временно задержанных вторую сигарету подряд. Он думал от том, хватит ли ему сил сдержать свои чувства, эмоции и просто поступить по совести и справедливости.
* * *
[1] (укр.) – бесово отродье.
[2] Комендачи (сленг.) – военнослужащие комендантских подразделений, занимающиеся охраной объектов.
