Одиночное плавание на «Роб Рое»
Разумеется, рулевой может выполнять свои обязанности лежа как на диване только при легком ветерке, мягких волнах или при длинных переходах одним галсом на большой глубокой реке.
При посвежевшем бризе и волнующемся море, а также на лавировке такая расслабленность скоро прекратится, да она и не нужна. Мускулы и энергия моряка подкрепляются живым движением и освежающими порывами ветра, скуке тут места нет. Для разминки достаточно работы со снастями и изменений положения тела, требующихся для управления яхтой. В такое время яхтсмен на практике научится управлять движением любой части своего тела от головы до ног, слившись воедино с румпелем, этим чутким и чувствительным центром яхты, передающим ей все чувства рулевого.
Иногда я сидел низко, едва выглядывая из колодца кокпита и время от времени поглядывая на компас, а румпель при этом прижимался к моей шее. Иногда лежал ничком на люке, положив голову на обе руки, локти на палубу и ногу на румпель. Каждый день надо было готовить и есть, не оставляя при этом управление яхтой. Самая трудная операция состояла в том, чтобы с комфортом съесть в таких условиях вареное яйцо, потому что одна рука держит яйцо, а другая – ложку; кроме того, еще есть хлеб и соль, и все это может опрокинуться или рассыпаться с ужасным результатом.
На дне кокпита лежит острый топор, ничем не закрытый и готовый для немедленного использования. Им можно перерезать или обрубить любую снасть, якорный конец или что‑нибудь еще, требующее немедленного исправления. Рядом лот с веревкой, намотанной на дощечку, как делают мальчишки, запуская воздушный змей. Лучший способ определить глубину, особенно ночью – измерить конец лота во время его протягивания, расправляя руки на всю ширину между ладонями.
В двух больших кожаных карманах, закрепленных в кокпите, лежали длинный нож, различные веревки, линейка из слоновой кости (на ней показания можно считать и ночью) и хороший бинокль Стюарда, купленный на Стрэнде[1].
Слева от сиденья на стенке кокпита есть дверца примерно с квадратный фут, закрепленная на петлях так, что в открытом положении она становится столиком; за ней находится наше кухонное хозяйство, или, говоря на морском языке, камбуз.
Это цинковый ящик с отделениями, в которых помещаются плоский медный чайник, сковорода, в которой можно разогреть на обед, и еще одна, в которой мы будем готовить яичницу на завтрак.
Бесценная русская горелка (см. Приложение) стоит внизу, рядом с ней запасная – она очень мощная и нужна в ненастье. Иногда я спешно закрывал камбуз, чтобы его не залило, и гудение горелки было слышно даже изнутри.
Оборудование камбуза завершают железная эмалированная тарелка и тряпка. Все остальное, с чего мы начинали, было усовершенствовано до неузнаваемости, ибо как душа остроумия – краткость, так и сердце изобретения – простота.
В пространстве позади камбуза лежит трубчатый футляр с флагами, которые могут украшать мачту при входе в новую гавань. Просунув руку в углубление за сиденьем, мы извлечем штормовую бизань, прочный треугольный парус, который следует использовать только в тяжелую погоду. К его установке надо подготовиться, опустив реек бизани и поменяв положение фала, галса и шкота.
Тогда «Роб Рой» с зарифленным гротом и стакселем окажется под уменьшенными парусами, как на рисунке на стр. 43.
Но уже пора спать, закончим лекцию на другой день.
Глава 2
Ширнесс. Заботы. Землетрясение. На костыле. Тренировка. Бедные руки. Через Канал. Булонь. Ночной концерт. Судовые документы. Туалет. Камбуз и кладовые.
Ширнесс – довольно сносный порт для захода, но лишь до тех пор, пока вы воздерживаетесь от визита на берег. Гавань интереснее и оживленнее, чем кажется на первый взгляд, а вот улицы и магазины – совсем другое дело.
«Роб Рой» при своих плаваниях заходил в эту гавань семь или восемь раз, и всегда при этом что‑то происходило.
Грунт на якорной стоянке к югу от пирса – грязь темно‑черного цвета, но держит она не так хорошо, как может показаться. Зато потом палуба нуждается в хорошей очистке от илистой грязи, сваливающейся с лап якоря.
[1] Даже в самый хороший бинокль трудно увидеть еле видный на горизонте объект, и мне было легче различить первую тусклую полосу земли вдали невооруженным глазом. Важно не только увеличение, но и широкий угол зрения. Но бинокль очень помогал, когда нужно было разглядеть надпись на буе или цвета на башне маяка.
