Одноразовые близкие

Холодные дни тянулись. Я коротала их с Григорием Петровичем, который посвящал меня в тонкости высшей социологии. Но заинтриговывала не столько его теория, сколько то, что ее так активно впихивал Круглов. Пока я образовывалась, он меня не беспокоил. Вручил труд, который надо обсуждать, и испарился.

 

В эту субботу Ленка записывает графики сна, вспышки патологических явлений, дает седативные препараты и, наверное, даже читает сказки пациентам. За героический трудовой подвиг ей полагается премия, которую мы потратим на берегу Черного моря.

Переделав все домашние дела, перевернув последнюю страницу «Князя», я ходила по квартире и придумывала, чем бы еще заняться. Время приближалось к десяти. Уже почти смирилась с потерянным вечером, как зазвонил городской телефон. «Круглов», – пронеслось в голове, только он звонит так поздно.

– Смольный слушает, – ответила я.

– Ян, хватит прикалываться, – уже по первым ноткам ясно, что Круглов пьян.

– У‑у‑у, где это вы, батенька, успели так нарезаться!

– Мы со Славкой стояли у подъезда, у него любовь, надо было обсудить.

Когда в большой деревне Гольюново мы со Славкой случайно встречались, он как‑то ехидно, будто знал страшную тайну, нараспев произносил «прииивеееет» и мне тут же вспоминался Круглов. Славка, скорее всего, был кругловским душеприказчиком, и, как выясняется, у них это обоюдная повинность.

– Рассказывай.

– Я друзей не сдаю. Хотя, – он помолчал. – Я могу в гости прийти, – в трубке раздался громкий глоток. – И развлечь тебя чем‑нибудь другим. Может, по бутылочке?

– Давай по телефону поговорим, тем более что ты и так пьешь.

– А я так надеялся, что мы посидим у тебя на кухне, как в старые добрые времена.

Отказываю я Круглову из‑за своей грязной головы. Затевать мытье в тазах на ночь глядя не хотелось, а позволить себе показаться в таком виде не давала гордость.

– Ты лучше расскажи, как докатился до жизни такой.

– Нам предстоит долгий разговор. Погоди, я пойду вылью из себя пиво и возьму еще.

Свободное время Круглов проводил в «гусарских кутежах». Любил хорошо одеваться, каждые выходные ходил в клубы, каждые две недели стригся. Жизнь проходила в поездках на распродажи, работе и вечном футболе. Обитал с мамой и разведенной сестрой, у которой была маленькая дочка. В общем, среднестатистический молодой человек двадцати пяти лет, не обремененный семьей и обязанностями.

Каждую среду и субботу играл то на детской площадке, то где‑то на выездах; у них была своя дворовая команда, которая участвовала в районных чемпионатах. Часто выпивал, после матчей особенно: то праздновали победу, то обсасывали поражение. Славка пристроил его к своему дяде в клининговую компанию.

Дядя Валера (как по‑свойски называл его Круглов), осмотрев «рабочий подарок» племянника, определил Антошу в отдел продаж, где уже трудилась двоюродная сестра их вратаря. Круглов имел почти свободный график, да еще и выезжал к клиентам на презентации, таким образом ему удавалось каждый день появляться на работе к 11–12 часам, не вызывая подозрений в тунеядстве. Денег платили немного, но на заграничные наряды хватало. Да и на пиво тоже. Карьерный рост в фирме в пятьдесят работников, сорок два из которых уборщики, Антоше не грозил.

В трубке послышался детский голосок: «Дядя, дай попить». – «Алена, ты что не спишь? – строго сказал Круглов. – На тебе сок, и иди ложись». – «Я хочу на горшок». – «Иди». – «Посади».

– Ян, подожди, – Круглов испарился на пять минут. – Я здесь.

– Это было мило. Сколько ей лет?

– Три.

– Представляю тебя и маленькую девочку в белых гольфиках в песочнице. – Круглов молчал. – Ты ведь все еще носишь гольфики?

– Конечно. – Чувствую, что он улыбается.

– Ладно, уже двенадцать, пойду почитаю Григория Петровича – и баиньки.

– Может, я тебе сам почитаю?

– Иди спать.

– Ян, ты когда Климова дочитаешь?

– Тебе книга нужна?

– Не‑е, не буду тебя отвлекать и хочу знать, когда состоится наше свидание.

– Вы так любезны, что х*й вам откажешь. Где‑то через неделю.

– Позвоню в пятницу.

 

Круглов не пьян, что странно для вечера пятницы. Он сияет и благоухает. Он доволен.

– Что такой радостный?

– Мои мечты сбываются – мы вдвоем, а впереди выходные.

Я беспардонно его рассматриваю. Он все тот же Антоша, что и десять лет назад. Только тогда он был лысый, в болотном бомбере, черных гриндерсах, завернутых нежно‑голубых джинсах и легче килограммов на десять‑пятнадцать. Сегодня у него мегамодная стрижка с выбритыми зигзагами висками и удлиненными прядями на затылке. Его попытка сделать ирокез не удалась, но гелевый хребет он водрузил. Он в вытертых джинсах, с цепью вместо ремня, в поло цвета фуксии и белых кроссовках Adidas. Неизменны только глаза, они такого же цвета, как у младенцев – темно‑синие. И ямочки на щеках, когда он улыбается. Но, несмотря на сходство с младенцем, Круглов мне все так же не нравится. Иногда я начинаю размышлять на тему «а что будет, если мы начнем встречаться» – и каждый раз меня передергивает.

На Круглове висит ярлычок «безопасно». И это единственный лейбл, который меня интересует…

– Ты еще тренируешься?

– Какой там. С девятнадцати лет уже. К нам приходил тренер из «Спартака». Мне показалось, я хорошо отыграл. Не забил, правда, но несколько передач сделал. А меня не взяли. Это был шок, я был уверен на сто процентов. Подходил к тренеру, спрашивал, он говорил, надо было проявить себя, забыть, что футбол командная игра. Я так и не понял почему, – Круглов погрустнел. – Я, конечно, тогда не пил, не курил. Каждое утро бегал на стадионе. Мир будто рухнул. Я подумал: зачем это все? Вдруг я что‑то важное упускаю. Была весна, тепло. Люди повыползали на улицу, тусили. Как‑то мимо площадки проходил, а там играли в футбол. Я с ними стал играть, забивал на тренировки. Еще год помыкался, а там и вовсе перестал ходить. Уже курил… Теперь играем с дворовыми командами.

– И ты, конечно, там звезда.

– Самый результативный игрок по итогам чемпионата прошлого года!

– С первого дня нашего знакомства я жду, когда же ваша милость соизволит пригласить меня на игру… Так когда же? В эту среду?

– Нет, не смей! Я играть не смогу, буду стесняться.

– Ладно, не переживай, в эту среду не приду, я работаю, – я почесала затылок. – Приду в следующую.