Огородная ведьма
Это был определенно кошмарный сон, нужно просто терпеливо дождаться его окончания.
Я спрыгнула на землю, пробралась через заросли колючих и цепких сорняков к дому и села на крылечко, не самое крепкое на вид, но меня выдержавшее, приготовившись ждать.
Солнце нещадно пекло, поэтому я с опаской сдвинулась на крыльце глубже, под небольшой заметно покосившийся навес, скинув куртку и кепку. В конце концов, что может случиться со мной во сне?
Пугало пыталось еще что‑то кричать, но я его игнорировала. Это всего лишь игры разума, не справившегося с потерей последнего близкого человека. И когда я вынырну из этого затянувшегося сна, я обязательно вылечусь.
Ведь осознание проблемы – это уже первый шаг к победе над ней.
Чем дольше я сидела, тем больше меня напрягала слишком странная ситуация и чересчур реалистичный сон или галлюцинации. Я, конечно, не специалист, но четкий и детализированный пейзаж, летний зной, слабый ветерок, играющий листьями, запахи разнотравья, жужжание насекомых – все это было настолько реально и осязаемо, что становилось жутко.
К слову, о насекомых. Они здесь были словно из какого‑то ужастика: крупные и страшные. Вернее, внешне вполне походили на наших, но размерами больше смахивали на животных. Вот только что мимо меня прожужжала муха размером с ворону. Я проводила ее взглядом и подумала, что, наверное, боюсь насекомых, пусть раньше этого никогда за собой не замечала.
Но подсознанию видней.
Будто в ответ на мои мысли, она из пролетающих мимо мух обратила на меня внимание. Нехорошее такое внимание. И выглядела она так характерно, очень напоминая овода, которые водились у бабки на огороде. И жалились, как собаки. Только если меня ужалит местный, который как раз размером с небольшую собаку, боюсь, этого я не переживу. Даже во сне.
«Овод» подлетел ко мне с одной стороны, потом с другой, явно примериваясь, я же поняла, что надо действовать. Убегать? Но от такого убежишь, как же, особенно через бурьян. Звать на помощь тут некого, кроме говорящего пугала.
Я отставила урну и вскочила на ноги. Овод устрашающе загудел, как самолет при взлете, и пошел на таран. Внизу у моих ног что‑то блеснуло, и я догадалась, что торчавшая рядом со мной палка – это черенок от лопаты, воткнутой когда‑то давно в землю.
Поднатужившись, я выдернула инвентарь – и вовремя. Овод был уже на подлете, но встречи с лопатой он никак не ожидал. Раздался звон, лопата завибрировала, ощутимо отдавая в руки. Насекомое рухнуло вниз, подергивая лапками, и я уверенно вонзила в него острие, поморщившись от характерного хруста мощного хитинового панциря.
Откинув овода подальше и брезгливо обтерев металл о траву, я принялась изучать свое неожиданное оружие.
Удивительно, но лопата выглядела как новенькая, только что купленная. Будто ее совсем недавно воткнули в землю.
– Молодец, ведьма! – похвалило меня пугало.
– Да никакая я не ведьма! – не выдержала я, устав напоминать себе, что раз это все – галлюцинация, то и разговариваю сама с собой.
– Ведьма‑ведьма! – гнуло свою линию пугало. – Только ведьма могла эту лопату из земли вытащить!
– Тоже мне, меч короля Артура, – пробурчала себе под нос.
Но с лопатой расставаться не спешила. Все‑таки она себя неплохо проявила.
К вечеру насекомых ощутимо прибавилось. Кажется, они заметили пропажу боевого товарища и вылетели всем скопом на поиски. И пусть труп овода‑переростка я закинула подальше в кусты, но все равно начинала нервничать. Похоже, пора искать убежище.
Впрочем, чего его искать? Вот передо мной дом. Но зайти в него я никак не решалась. Казалось, открою дверь – и назад дороги уже не будет.
Позади раздалось характерное жужжание: это собрат убитого овода тоже заметил мое появление на огороде.
Так что я подхватила урну и дернула дверь, сама не зная, чего бы хотела больше: чтобы она оказалась заперта или чтобы было открыто.
Дверь подалась, пусть и тяжело. Закряхтела давно не смазанными петлями, заскулил порог, как соскучившийся пес, доски тоже обиженно стонали под каждым моим шагом.
А внутри, стоило двери закрыться, меня окутала характерная прохлада избы и знакомые с детства ароматы сушеных трав, словно я вернулась в наш домик в деревне.
Из окон лился оранжевый свет заходящего солнца, окрашивая все в теплый приветливый цвет. На полу рогожки, точь‑в‑точь как бабушка вязала. И даже узор, всегда казавшийся мне странным, тот же. Большая просторная комната, которую и огромная печь не могла зрительно уменьшить. Добротный стол, накрытый белой расшитой скатертью, задвинутые табуретки, комодики, лавки вдоль стен. Вторая комната была небольшой спаленкой со шкафом, тумбочкой и с узкой кроватью, на которой высилась пирамида из подушек. Еще чуланчик нашелся со всякой всячиной, в которой я не решилась копаться.
Вернувшись в большую комнату, я отодвинула табурет и села за стол, рядом прислонив лопату. Все именно так, как я и боялась: дом практически копия нашего деревенского, буквально во всем чувствовалась бабушкина рука.
Я даже вышивку на скатерти узнала, у нас была такая же.
А это значило что? То, что я в другом месте, а может, и мире, как бабка и грозилась.
И это точно кошмар.
* * *
Я совершенно не понимала, что делать дальше. Вспомнился бабкин предсмертный наказ позаботиться об огороде. Но с таким огородом, как здесь, и целый колхоз не справится! Там же местами не то что полоть – вырубать нужно!
Да и насекомые эти…
Нет, я на такое не подписывалась. Никаких огородов. Никаких других миров.
Надо было как‑то решать вопрос. И если исходить из того, что сюда меня перенесла урна, то и обратно должна отнести она же. Только вот незадача: как заставить ее сработать еще раз, я не представляла.
Я водрузила урну на стол и пристально на нее посмотрела, готовясь к спиритическому сеансу.
Вот уж не думала, что когда‑нибудь докачусь до такой дури! Впрочем, оказываться в другом мире я тоже не планировала.
Вариант с галлюцинациями я пока до конца не отметала, но все же рассчитывала, что все окружающее не плод моего больного воображения. Иначе, боюсь, врачи мне уже не помогут.
– Бабушка, – шепотом позвала я, и мой голос утонул в тишине дома, словно поглощенный ею. – Бабушка! – повторила уже громче.
Ничего.
Я обхватила урну ладонями для усиления эффекта, потом вспомнила, что иногда посуду трут для вызова ее обитателя, и принялась натирать ее и без того отполированный бок.
Ничего не происходило.
