Оскал дикарки – 2. Алмазная волчица

Старые коряги впивались в бока, словно когти, пока Зания, глухо рыча от боли, пыталась придти в себя. Отпихивая от себя обломки трухи носом и зубами за неимением человеческих пальцев, девушка от души материлась мысленно на свою неуклюжесть. Странное дребезжание сначала уловило ее ухо, дернувшись торчком, и как локатор обернулось к источнику, а потом уж и Зания всмотрелась в предрассветные тени наверх, откуда свалилась. К ней продолжали лететь комья грязи и хвои, но чуть выше ее места «посадки» куча сучьев шевелилась и волновалась, будто живая. Замерев на месте, боясь даже моргать, Зания втянула в себя воздух на полном автомате звериной ипостаси и различила едкий запах мускуса вкупе с мокрой свалявшейся шерстью. Ветки полетели во все стороны под натиском кого‑то большого и черного. И кто это был, Зания поняла уже в следующее мгновение. Бурый медведь. Потревоженный и разбуженный ее «грациозностью». Боги всемогущие! Громадина весом больше двух центнеров с полным набором смертоносных когтей и зубов против нее! А что есть у нее?! Автомат? Зенитно‑ракетный комплекс? Или хотя бы штык‑нож?! Нет же! Может зубы? Ага, зубочистки по сравнению с частоколом милого мишки. Лапы, которые и держать толком ее не могут?! Труба ее дело, и помирать ей на этом месте в качестве завтрака местного Винни‑Пуха.

Оскалив бесполезные клыки, Зания рванулась всем телом из плена старых веток. Оскальзываясь и падая из‑за боли в задней лапе, она поползла как можно дальше от возвышающейся двухметровой машины убийств. Страшный кошмар наяву, медведь распознал свою добычу и с утробным громоподобным рыком бросился по ее следу. Путь его на ее удачу был замедлен осыпающимся под его весом трухлявого бурелома. Почти достав Занию за больную лапу, медведь провалился туда же, откуда только что с таким трудом выбралась сама волчица, оставляя на мокрой рыхлой земле глубокие борозды от своих длинных искривленных когтей. Медведь был в разы тяжелее, и скользкая земля не поддавалась ему так же легко, как Зании. Цепляясь зубами за тщедушные кустики, она содрогалась всем телом от животного ужаса и ползла все выше, молясь на семи языках, кои знала в быту своей человечности, чтобы монстр ее не настиг.

Сердце набатом отбивало ритм ее возможно последних минут, если она не соберет свои конечности в кучу и не рванет прочь отсюда. Оглядываться назад было равносильно контрольному выстрелу в голову, рык медведя рос в децибелах, как и перестук крови в ушах Зи. Ну же, поднажми, девочка! Не разбирая дороги, она хромала вперед со скоростью престарелой черепахи, скользя, спотыкаясь о корни, и отсчитывая секунды до нападения сзади.

Оглушительный хруст все же заставил ее обернуться и увидеть освободившегося медведя. Он взбирался за ней, рыча сквозь шум дождя, который заливал ей глаза и пасть с высунутым языком от усталости. На пределе своих сил, дрожа лапами и даже хвостом, она заскребла по земле, внезапно ощутив под когтями камень, покрытый скользким мхом. Шаг, еще один, когда когти медведя просвистели в опасной близости от ее глаз и смрад из пасти окутал зловонием мертвечины ее сознание, и Зания отпрыгнула в пустоту.

Не ощущая твердой поверхности, она слышала лишь журчание воды, падая в неизвестность. Все что угодно! Она примет любой исход. Острые скалы, что переломают ей кости, только не зубы голодного зверя, рвущие ее плоть, упивающиеся ее кровью…

Холодная вода сомкнулась над ее головой, заставляя Занию пересмотреть варианты своей преждевременной кончины. Она слетела с водопада? Откуда ему здесь взяться?! Думать об этом она будет позже, сейчас же нужно скоординировать движения этого непривычного тела с командой «плыть»! Темный силуэт медведя топтался где‑то сверху на камнях, когда течение, слава Богу, не столь бурное, относило барахтающуюся и захлебывающуюся волчицу все дальше и дальше.

Еле выбравшись на илистый берег, утопая по брюхо в грязи и дрожа от перенапряжения всем телом, точно осиновый лист, Зания повалилась без сил под ближайший куст. Пусть медвежатина жрет, если догонит, у нее не осталось и крупицы желания дальше бороться за свою жизнь – все отобрала река. Течение, то спокойное, то местами бурное, играло маленьким телом волчицы, как в мячик, давая секундную передышку, чтобы снова утянуть на дно очередного водоворота. Лишь раз ей удалось ухватиться за корни какого‑то дерева, которое росло на самом краю берега, чтобы отправить свое неуправляемое тело в небольшую заводь в камышах, и вот она – свобода от водного плена.

Первобытный ужас толкал ее конечности вперед, однако теперь, в тени кустарника голод занял первостепенное место за внимание Зи. Он набросился на нее с невообразимой силой, отбирая крохи энергии, вырывая хриплые поскуливания из волчьей пасти. Забывшись беспокойным сном, она старалась вызвать в своих видениях образы ненавистной лаборатории, в стенах которой провела свое детство, и лики тех, кто не единожды вскрывал ее грудную клетку, без разницы чем – скальпелем, пулями или неосторожными словами. Но даже это не спровоцировало ее новое тело на изменение. Зверь с ней навсегда, до самой смерти, чьи шаги уже не за горами, судя по ее нынешнему образу жизни. Это ли не насмешка судьбы за ее бессчётные прегрешения в человеческом облике? Определенно…

Приоткрыв слипшиеся шерстью глаза, Зания сощурилась от яркого солнечного света. Она вырубилась где‑то часа на три, судя по высоко стоящему солнцу. Живот вновь напомнил о себе, сводя пустой желудок спазмами. Зания хорошо понимала, что оставаться на месте нельзя, но куда же ей податься? Где найти еду? Люди… Ей нужны люди, что вечно что‑то жуют… Ага, и привет клетки и винтовки при виде дикого голодного зверя. Но уж лучше это, нежели голодная смерть в волчьем теле. Только вот в каком направлении город? И как далеко она забрела в Карпатские горы? Да и в Румынии ли она еще? Ответов не дождешься от несмолкаемого щебета птиц. Надо идти.

Лапы отказывались повиноваться ее мысленным командам, двигаясь больше на автопилоте, нежели по желанию сознания. Разум затуманивался время от времени, ускользая из реальности. Кто она? Куда идет? Пересохший язык болтался из открытой пасти, а глаза лихорадочно обшаривали неизменную лесную местность впереди. Появись снова заяц перед ней, он мог бы особо и не торопиться. Теперь он ее и пешком с лихвой обгонит. Сумерки вновь начали сгущаться над ее головой, теряя счет однообразным дням в дебрях карпатских лесов, где куда ни глянь, ничего не менялось. Все те же поросшие мхом высоченные стволы деревьев, обледенелые листья под лапами, да бесконечные сучья кустов, что будто орудия пыток, хлестали ее по глазам и носу, кололи бока и цеплялись за ее новое приобретение – хвост.

Шаг, еще, и Зания вдруг замерла на месте. Что это? Она уже мертва и пребывает в раю?! Она чует запах… божественный аромат амброзии, если ей это, конечно, не чудится. Мясо. Сырое? Плевать, оно в любом случае будет ее, и неважно, кого придется при том убить. Обогнув ненавистные кусты, она не могла поверить своим глазам. Куриная тушка. Ощипанная? Без разницы, ведь это вожделенная еда!

До нее не сразу дошло, что бройлерный цыпленок никак не мог появиться из воздуха посреди густого леса. Желудок отвечал за любые ее действия, и мозговая активность входила в их число, отключая напрочь логику, мышление и прочую хрень. Боль в животе была такая, словно там без конца прокручивались кочерги, наматывая ее кишки, и Зания прыгнула вперед, отчаянно желая прекратить сию агонию.

Вожделенное мясо растаяло на ее клыках, умопомрачительно хрустя хрящами и костями, истекая соками в ее пересохшее горло, когда подстилка из листьев и мха под ней дрогнула и осыпалась вниз, увлекая ее за собой. Черт! Опять?! Шлепнувшись на дно выкопанной ямы, Зания вскочила на лапы, задохнувшись от новой боли в задней конечности, которое совсем недавно повредила в буреломе. Очередное неуклюжее падение добавило ей повреждений.