Отличники от других… Первая четверть

– Ну почему мне не везёт? Следующий раз для меня будет только на следующий год. Я же сегодня уезжаю. – Протянула Маша притворно жалобным голосом.

– Зато, мы теперь можем сказать, что это нами открытая земля. «Бухта Морозовой» – хорошее название?

– Нет, назовем её лучше, Бухта Спокойствия, – Маша вопросительно взглянула на меня. – Ведь ещё нет на карте места с таким названием?

– Припоминаю, что на карте Южной Африки я что‑то такое видел…, – блеснул я своими географическими знаниями. – Но лучше дома уточним. А пока в качестве рабочего названия, думаю, подойдёт.

– Давай позагораем, пока солнце ещё не испекло все вокруг, – предложила моя мокрая русалка.

Мы выбрались на берег, и я обнял девушку за талию, помогая ей стоя удерживать равновесие. Выбрав участок, свободный от выброшенного штормом мусора, мы с наслаждением растянулись на мелких, отшлифованных прибоем камушках, и стали внимательно осматривать окрестности. Тишина была первобытной, не нарушаемой человеческими криками и гудением машин. Только мерный шум набегающих волн и крики чаек. На высоком обрывистом берегу росли сосны, причудливо изогнутые ветром, с корнями, частично свободными от каменистой почвы. Пейзаж был настолько необычен, что я даже не мог понять, как такой можно вообще себе представить. Подумал, как быстро моя знакомая уловила уникальность этого уголка природы и захотела его запечатлеть. Дальняя часть бухты тоже была ограничена скалой с прожилками мрамора. Скала далеко выдавалась в море и отвесно спускалась в воду, образуя стену, как у строящегося дома.

– Да, сюда вообще по суше никак не пробраться, – заметил я.

– Я подумала, знаешь, что? Вот, если бы, сюда с палаткой на лодке приплыть с продуктами и всем необходимым, то можно хорошо отдохнуть, и никто мешать не будет. Ну, как дикари.

Маша мечтательно улыбалась.

– Наверное, местные жители все‑таки знают об этом месте, – сказал я, указывая на катер вдали.

– Может и так. Просто хочется представить, что ещё есть в мире неизведанные уголки…

Девушка перевернулась на живот, подставив уже начинающему припекать солнцу, загорелую спину, и болтая ногами. Она, прищурившись, всмотрелась в морскую даль, а потом помахала рукой кому‑то. Я посмотрел в направлении её взгляда и увидел над водой голову Фёдора Тимофеевича. Он, увидев нас на берегу, махнул в ответ рукой, развернулся и скрылся за скалой.

– Мама, должно быть, забеспокоилась и послала папу проверить, живы ли мы. – Маша сказала это будничным тоном, как будто читала инструкцию к чайнику. – Владик, а тебе хочется стать поскорее взрослым и самостоятельным?

– Да, хочется, – ответил я, подумав о невероятном совпадении моих ночных размышлений с этим вопросом. – И мне кажется, что это с нами сейчас происходит. Не сразу, но мы становимся взрослыми и сами начинаем строить свою жизнь. Я начинаю многое понимать, в чём раньше не разбирался. Я понимаю, что ещё многому должен научиться, чтобы самому принимать решения и отвечать за них, управляя своей жизнью.

Сам себе удивился, как я мог так свободно делиться своими сокровенными мыслями, не стесняясь чьей‑то критики.

– Что‑то должно произойти в размеренной безопасной жизни подростка, чтобы он понял, что так больше уже не будет, – продолжал я. – Так и у меня вчера произошел такой перелом. Я встретил тебя, Маша, и захотел дружить, общаться с тобой. Я понял, что для этого надо по‑взрослому воспринимать жизненные ситуации, нельзя прятаться за чужие мысли и решения, даже если они исходят от близких людей. А ты?

– Для меня перелом, о котором ты говоришь, произошел полтора года назад. Когда мне ещё комфортно было быть маленькой девочкой, не испытывать никаких неудобств и нужды, вдруг пришла беда! А может и вправду, Бог послал мне такое испытание болью и отчаянием, из которого мне пришлось выбираться, только осознав по‑взрослому весь объём тех проблем, с которыми мне теперь предстояло столкнуться. Я должна была оценить свои силы, собрать всё свое терпение, выдержку, чтобы подготовиться к их решению. И на раздумья у меня совсем не было времени, даже чтобы попрощаться с этим самым моим уютным и беззаботным детством. Нужно было снова учиться передвигаться, обслуживать себя, стать сильной и на равных вернуться в общество людей, сверстников, родных, друзей, откуда я была вырвана так жестоко. Спасибо моей маме за то, что она не запаниковала, а трезво оценила последствия того, что произошло, и постаралась меня подготовить к тяжёлым испытаниям, избежав пустых утешений и обещаний типа, что всё будет хорошо, само собой. Она не позволяла мне жалеть себя, с первого дня рассказывая в подробностях, какая жизнь меня ждёт. Мама через связи в её больнице, организовала мне поездку в медицинский центр в Израиле для реабилитации детей с ампутациями. Я и английский начала усиленно изучать в больнице, чтобы поехать. Пока была в клинике в Тель‑Авиве, я увидела много изувеченных детей рядом с собой. И то, с каким желанием они занимались лечебной физкультурой, тренировались пользоваться протезами, и как активно старались играть и общаться друг с другом, делясь своими мыслями и проблемами, скрывая свою боль и подбадривая тех, кто слабее, показывает, как сильно они хотят вернуться к нормальной активной жизни. Я старалась с ними больше общаться, несмотря на неглубокое знание языка. Самое главное – я научилась не бояться воспринимать себя такой, какой я стала. Приходилось преодолевать постоянную боль, чтобы снова научиться двигаться и жить как все люди. До сих пор переписываюсь с друзьями из Ирландии, Сомали, Италии и Израиля, и благодарна им за поддержку и навыки, которыми они бескорыстно со мной делились.

Маша в запале смотрела мне в глаза, и я еле выдержал её взгляд, полный волнения и решительности.

– Ты, Машенька, очень сильная девушка! Я каждый раз, общаясь с тобой, понимаю, что не достоин тебя, потому что не знаю ещё жизни так, как знаешь её ты. И, в то же время, я так хочу быть с тобой рядом и помогать тебе…

У меня не было слов продолжать. Вернее, они были, но все казались мне такими глупыми и наивными, что стыдно было их говорить.

– Тогда, пожалуй, мы с тобой можем поладить, Владислав. – Сказала Маша спокойно. – Только обещай мне, если почувствуешь, что не хочешь со мной больше дружить, просто скажи мне об этом честно, не обманывая меня.

– Как же я могу обмануть человека, которого уважаю? – недоумевал я.

Девушка долго и пристально посмотрела на меня, а потом улыбнулась тёплой ласковой улыбкой.

– Нет, ты определённо отличаешься от всех мальчишек, которых я встречала раньше и считала своими друзьями. Они избегали говорить со мной откровенно, а ты не боишься.